Генерал Алексеев надрывно закашлялся. Все сочувственно смотрели на него, знали: Михаил Васильевич безнадёжно болен.
Алексеев вытер слезящиеся глаза и сказал:
— Мы имеем точные данные: с румынского фронта идёт к нам генерал Дроздовский. Его полк полностью поддерживает наши позиции.
— А каким путём мы двинемся на Дон? — спросил Марков.
Деникин карандашом указал маршрут:
— Прорвёмся через Мечетинскую. Здесь мы меньше всего встретим сопротивление. К тому же нас поддержит генерал Попов.
Кутепов усмехнулся:
— Это тот партизан, который в Зимовниках отсиживался? Ну и что он там высидел?
Генерал Лукомский, в своё время предлагавший и Корнилову отсидеться в Зимовниках, поморщился:
— Сегодня, господа, мы не должны гнушаться никакой поддержкой. Тем более у генерала Попова свежие силы. А я, если помните, отговаривал Лавра Георгиевича от Кубанского похода. Я предупреждал, что нам дважды предстоит переходить железную дорогу у Кагальницкой и у Сосыки.
— Господа, — вмешался Деникин, — давайте обсудим предстоящий путь.
Из Константиновской Краснов имел возможность спокойно анализировать сложившуюся в последнее время обстановку и на Дону, и в России.
Приезд генерала Алексеева в Новочеркасск, начало формирования им Добровольческой армии заинтересовало Краснова. Казалось, Добровольческая армия должна была бы численно возрастать, особенно с появлением Корнилова и других опытных генералов, но этого не случилось.
Значит, атаман Каледин был не слишком заинтересован в создании такой армии. Армия росла незначительно за счёт бежавших на Дон офицеров и юнкеров. Многие же предпочитали отсиживаться, выжидали. Все устали от войны.
Каледин не провёл мобилизацию казачества, да он и не хотел этого. Боялся потерять власть над Доном. И сам в конце концов погиб. На Дон наступали красногвардейцы и рабочие отряды Ростова, немцы и гайдамаки.
Достав случайно сохранившуюся карту юга России, Краснов проследил путь Добровольческой армии. Он высоко ценил Корнилова и в том, что генерал избрал поход на Кубань, полностью с ним согласился. Корнилов прекрасно понял, что надежды на донских казаков мало и добром их не поднимешь, необходима мобилизация.
Краснов мог представить, каким трудным был корниловский поход. Непогода и малочисленность армии и полное отсутствие тыловых служб... Он не понимал одного: ведь Корнилов должен был представлять, с какой огромной армией красногвардейцев придётся столкнуться добровольцам. А добровольцы совсем не имели резервов. Воевать, не имея резервов, — безумство.
Теперь Добровольческая армия возвращается на Дон. Какие же у неё дальнейшие планы? В первую очередь, думал Краснов, Деникин попробует остановить наступление немцев и гайдамаков. Заручится поддержкой ростовского пролетариата и тех офицеров, которые укрываются на Дону. А казаки? Казаки дальше своих куреней не пойдут. Преданность престолу исчезла у них с падением самодержавия.
В те годы, когда сам Краснов начинал военную службу в Атаманском полку, казаки служили не за страх, а за совесть. Для них царь был богом: он наделил их землёй, дал особенные права на Дону, право чувствовать себя людьми высшей категории. Но это враз рухнуло. Теперь новая власть грозит казакам потерей земельных паёв, уравнением их в правах с иногородними...
Да, пожалуй, страх потерять землю и сравняться с пришлыми — вот на чём может сыграть новый атаман Войска Донского. Но кого изберёт Круг?
Пётр Николаевич перебрал тех, кого можно было бы назвать войсковым атаманом. И как ни напрягал память, не находил достойной кандидатуры. Разве что Богаевский? Он служил с Калединым, ушёл с Корниловым в Добровольческую армию... Да, пожалуй, одна из наиболее вероятных кандидатур — генерал Богаевский...
Глава 22
Спустя несколько дней вечером Пётр Николаевич, сев за письменный стол, аккуратно вывел на обложке толстой тетради название будущего романа: «Цареубийцы». Об этом романе, о его главных действующих лицах он думал давно. Думал о том, почему царь Александр Второй, царь-Освободитель, стал предметом бешеной травли всех этих народовольцев? Этот император хотел влить в старый бурдюк новое вино; ликвидировал позор русской действительности — крепостное право; пересмотрел судебное право и придал ему современный вид — суд присяжных, наконец поставил земское дело на пользу России. А царя-Освободителя травили как волка и таки убили...
Кто они, эти убийцы? Об этом Краснов думал даже тогда, когда отводил дивизии из окопов в тыл, когда наступал на Петроград в Царском и в Пулкове, когда сидел под арестом в Смольном...