Вскоре Бирн был переведен на другую ответственную работу, однако в январе 1921 года его вновь назначили председателем губчека. В те дни серьезную опасность представляли крупные банды врагов Советской власти и деклассированных элементов. Иоган Генрихович не раз лично возглавлял направляемые против них отряды. Банды были разгромлены, большинство главарей явились в ЧК с повинной.
Неспокойно было и в самом городе. Используя как повод нехватку продовольствия, враждебные элементы несколько раз подбивали группы трудящихся на беспорядки. Действуя умело, чекисты под руководством партийных органов быстро локализовали эти выступления без серьезных последствий. Удалось своевременно обезвредить и контрреволюционную группу, готовившую вооруженное восстание с целью захвата власти в губернии.
Много хлопот доставляла борьба с расхитителями продовольствия. Несмотря на трудности голодного года, чекистам удалось сохранить семена для посева и тем самым обеспечить урожай следующего, 1922 года.
Осенью 1922 года Бирн направляется а Тамбов и избирается секретарем губкома партии. В последующие годы он учился в Коммунистической академии, по окончании которой был секретарем Воронежского губкома партии. В 1930 году партия поручила ему работу по налаживанию сельского хозяйства страны. В этой отрасли он занимал ряд ответственных должностей, одно время был заместителем наркома земледелия СССР.
Таковы лишь несколько страниц из полной событиями жизни пламенного коммуниста-ленинца, первого чекиста Самары Иогана Генриховича Бирна.
Марк Левитин
Широко известно в нашей области имя пламенного революционера Константина Филипповича Левитина, возглавлявшего большевистское подполье во времена Комуча, впоследствии председателя первого Самарского городского комитета комсомола, заместителя председателя областной контрольной комиссии ВКП(б), председателя Самарского горсовета. Менее известно, какую активную революционную работу — и в подполье, и после изгнания войск белочехов — вел в Самарской губернии его старший брат Марк Филиппович Левитин.
…Было раннее утро, когда председателя Самарской губернской ЧК Марка Левитина вызвали на телеграф к прямому проводу. На ленте аппарата, работавшего с Москвой, появился вопрос начальника штаба войск ВЧК:
«Прошу сообщить о положении в уездах, граничащих с Симбирской губернией, и в Самаре».
Левитин продиктовал телеграфисту:
«Положение восстанавливается. Кулацкое восстание в районе Сызрани и Обшаровки вчера ликвидировано. Ставрополь освобожден вчера, 13 марта 1919 года в 3 часа. Есть тревожные сведения из Бугульминского уезда. Меры принимаются».
Отвечая на вопрос о причинах беспорядков, Левитин передал:
«Восстали кулаки, но замечается руководство эсеров. В Ставропольском районе арестовали деятеля учредиловки. Повстанцы отправили делегатов на фронт с просьбой о помощи. Есть и другие данные о тесной связи мятежников с колчаковцами».
Потом он доложил о принятых мерах: об образовании военно-революционного комитета, объявлении осадного положения на участке железной дороги от Кинеля до Батраков и в некоторых уездах. Далее следовала просьба:
«Нам очень нужна конница или хотя бы седла. Шлите седел на батальон…»
Из Москвы сообщили, что из Саратова на помощь самарцам отправлена рота войск ВЧК с шестью пулеметами.
М. Ф. Левитин. Фото 1936 г.
На другой день Левитин снова был на телеграфе. Сообщил о другом кулацком восстании, вспыхнувшем в Кинель-Черкасах и Сергиевске. Мятежниками была захвачена железнодорожная станция, убиты председатель железнодорожной ЧК и два работника охраны дороги. Левитин сообщил о принятых мерах, о наступлении на кулаков на всех участках мятежа.
Через несколько дней Левитин доложил в ВЧК о полной ликвидации беспорядков. Однако он знал, что не исключена возможность опасного рецидива. Поэтому одновременно с расследованием и привлечением к ответственности главарей кулацкого восстания, розыском тех из них, кому удалось бежать и скрыться, председатель предложил своим сотрудникам внимательно изучать обстановку на местах и повышать бдительность.
События показали, что он был прав. Имелись попытки спровоцировать восстание и в других волостях. В Большой Глушице, например, появились листовки, в которых призыв к восстанию сочетался с провокационными сообщениями: