Она позвонила ему из автомата.
— Макс, у меня неприятности.
В трубке молчание. Показалось, отчуждение.
— Алло, ты слышишь, Макс?
Чуть ли не заикаясь, он спросил:
— Что за неприятности? Какого рода?
— Заболел человек, который должен подписать наряд на оборудование.
Макс повеселел:
— Ба! И это ты считаешь неприятности? Вот уж правда: у семи нянек дитя без слез. Приезжай сейчас же ко мне.
— Куда я должна приехать?
— В «Интурист».
— В гостиницу?
— Ну да. Поднимайся на четвертый этаж, я встречу тебя.
Она не могла понять, почему он приглашает в гостиницу. Но мало ли почему? Человеку, который работает в комитете по культурным связям и имеет постоянно дело с представителями зарубежного искусства, полагается для приемов, бесед, встреч иметь гостиничный номер.
— Ну вот, будь как дома! — впервые заключив ее в объятия, сказал Питнер. — Раздевайся. Может, примешь ванну?
Она испуганно затрясла головой.
Макс усадил ее на диван, поставил на низенький журнальный столик вазу с апельсинами и раскрытую коробку конфет.
— Теперь буду бездельничать и ждать, когда появится этот начальник, — пыталась она отмахнуться от недавнего огорчения.
— Ну и хорошо. Неужели это оборудование так смертельно необходимо?
— В том и дело. Серию опытов, которые мы сейчас проводим, без него нельзя закончить.
Она увлеклась и довольно подробно стала раскрывать суть научных экспериментов, порученных ей и ее группе. Потом спохватилась:
— Да что я тебе голову забиваю разной ученой мурой? Тут и своя-то голова иногда кругом идет.
— Нет, мне все интересно, Танечка. Все, что тебя волнует. А потом, я тоже чуть инженером не стал. Пожалуй, даже зря политехнический на последнем курсе бросил…
Зазвонил телефон. Но Макс не торопился снять трубку. Почему-то вдруг спросил Таню, какой она язык изучала в институте. Даже потом самой себе она не могла ответить, почему соврала, что заставило ее сделать это.
— Немецкий.
Немецкий она совсем не знала. Учила английский.
В глазах Макса мелькнуло что-то похожее на облегчение.
— Жаль. Сегодня меня будут осаждать англичане. Мог бы познакомить. Есть интересные люди. — Он снял с рычага трубку.
Разговаривал он с кем-то по-английски. Говорил о пустяках. А потом стал называть цифры, достал записную книжку и что-то записал.
Разговор заметно поднял настроение Макса. Он стал насвистывать какой-то игривый мотивчик. Потом сбегал в буфет, принес бутылку вина, кофе, бутерброды.
— Давай позавтракаем, Танечка, и пойдем в магазин. Я хочу сделать тебе презент. — Он достал из портфеля дорожный несессер и, извинившись, удалился в ванную комнату.
Неприятное беспокойство охватило Таню. Какой-то странный разговор Макса по телефону, его вопрос, какой язык она изучала. Что все это значит?
Когда Макс вышел из ванной, она приводила в порядок прическу.
4
Дежурный офицер управления Комитета государственной безопасности подал Тане стакан воды.
— Пожалуйста, успокойтесь. Возьмите себя в руки. Иначе вы ничего не сумеете рассказать.
А она и в самом деле ничего не могла рассказать толком. Перескакивая с пятого на десятое, повторялась, цеплялась за мелочи, хотя понимала, что надо сначала изложить главное, суть. Подробности понадобятся, очевидно, потом.
Старший лейтенант дружески улыбнулся:
— Давайте сделаем так. Вы сейчас очень устали, напряжены. Взволнованы. В конце концов, час-другой в этом деле не так уж много значит. Отдохните, а потом изложите все. Берите ключи от четвертой комнаты. Там есть диван.
Старший лейтенант проводил ее взглядом, дождался, когда захлопнется за поздней посетительницей дверь комнаты, потом набрал номер телефона.
— Товарищ полковник, пришла Костылева Татьяна Павловна, сотрудница отраслевой лаборатории. Имеет заявление по поводу действий австрийца Макса Питнера. Помните, зимой приезжал по культурным связям? Женщина очень волнуется. Просит принять немедленно.
Дежурный услышал чирканье спички о коробок. Полковник, должно быть, закуривал, потом сказал:
— Что же, немедленно так немедленно. Высылайте машину.
Таня вошла в кабинет полковника, покусывая губы. Виновато улыбнулась:
— Вы извините, пожалуйста. Я вас в самую полночь всполошила. Наверно, лучше было подождать до утра.