На рассвете я уже была на условленном с Фокси месте и позвала его. Он без лишних предисловий принялся за дело.
— Закрой глаза, — приказал он мне. — Расслабься.
Я закрыла, стояла, а он ходил вокруг меня. Возможно, что-то делал руками, потому что я чувствовала порывы теплого воздуха.
— Так-так, вот. Вот так, — приговаривал он. — Чувствуешь что?
— Нет, ничего, — пожала я плечами, прислушиваясь к организму.
А что я должна чувствовать? Я надеялась, что пойму сама, когда оно придет.
— Давай усилим, — говорил он, впрочем, сам себе.
И вот тут я почувствовала.
Сначала странное покалывание в пальцах. Потом эти легкие уколы пошли по рукам, к спине, к позвоночнику. Добравшись до него, побежали от него вверх до затылка и вниз до самых ног. Это было одновременно приятное ощущение, и неприятное, сложно объяснить.
Неприятное потому что это ощущалось как нечто инородное, непривычное. Одновременно с этим все мои ощущения усилились. Запахи стали ярче, слух тоже, воздух наполнился многими незнакомыми звуками, стоял гул, а ведь минуту до этого была тишина, прерываемая только чириканьем птиц и шуршанием листвы от слабых порывов ветра. Зрение я проверять боялась, приказа открывать глаза от Фокси не поступало.
Следом пришло какое-то неподвластное ощущение всемогущества, словно я сливаюсь с миром. Я часть его и в то же время и мир мне подвластен. Мы равные и я начинаю постигать сущность мироздания и обращаться к нему. Это было здорово, но длилось это мгновение, следом я почувствовала себя уже плохо.
Меня переполняло что-то инородное, оно рвалось наружу, но я не могла помочь ему. Я пыталась, но ему что-то мешало. Я напряглась как тетива лука, меня словно выворачивало, хотелось тужиться, чтобы вытолкнуть из себя это нечто инородное мне. Так происходит процесс родов, когда ребенок уже просится наружу, а задача роженицы вытолкать его из своего чрева на мир божий.
— Фокси! — закричала я. — Мне плохо, Фокси!
Меня крутило, вертело, скрючивало. Возникли неконтролируемые судороги. Я открыла глаза и увидела, как с моих дрожащих рук сыплются белые искры. В глазах резало и набежали слезы.
— Слишком много, — шептал Фокси. — Уменьшим. Нея, сейчас, потерпи. Только успокойся и возьми себя в руки.
Взять себя в руки! Но как? Я уже думала, что меня сейчас изнутри разорвет на много-много маленьких частей. Голова разваливалась, боль опоясала обручем. Но постепенно напряжение стало стихать, давление уменьшилось, струи магии — теперь я ее отчетливо чувствовала — текли спокойным ручейком.
— Уф, все. Да, птичка-невеличка, совсем твой поток слабый. Это, наверное, от непривычки. Ну да ничего, для тебя пока так лучше будет.
Я облегченно охнула. Согласна. Не уверена что справилась бы с сильным потоком магии, это оказалось не так радужно. А ведь когда-то я хотела стать боевым магом. А они самые сильные среди магов. Сейчас же поняла, что мне надо привыкнуть к дару, все-таки магия оказалась для меня чем-то инородным.
Фокси перенес меня на то место, близко к тракту, где я должна встретиться с магом. Какое-то время я гуляла недалеко в лесу, выполняя наказы Жалки, чтобы не вызвать подозрения, когда наконец услышала стук копыт. Лошадь неслась галопом, вся в мыле, глаза навыкате, изо рта шла пена. Маг свисал кулем с лошади. Но увидел меня, которая играла роль любопытной служанки и вышла на дорогу посмотреть кого нам боги послали. Маг, увидев меня, остановил лошадь. Та уже не смогла стоять, просто повалилась. Вместе с магом. Я подбежала к нему и увидела, что он ранен.
Глава 4
Мужчина был весь в грязи, одежда замызганная, в дырах, висела лохмотьями от многочисленных порезов и ран — маг как будто скакал прямо из сердца сражения. На лице запекшаяся кровь от порезов и ссадин, за ее слоем и грязи не рассмотреть лица. В районе груди зияла огромная рана.
Что она магического толка поняла даже я. Не сказать, что я видела так уж много ран, но несчастные случаи в поместье случались. То ножом кто на кухне порежется, то пару раз косой на полях. Мужики топором, пилой, всякое бывало.
Однажды конюх, дядя Милоха, лет десять назад, объезжал молодую кобылу, она его скинула, а он упал неудачно, так, что ногу насквозь сук пропорол. Но после обработки таких ран, кровь чистая была, одного оттенка. А у этого мага все черно, как черные нити оплетали всю рану и вокруг нее.
Однажды я такую видела в столичном особняке, у хозяина. Но она одна была, небольшая, и целитель быстро с ней справился. А нам запретили говорить об этом, даже между собой.
— Девочка, поместье Литтерацев далеко? — прохрипел маг, едва шевеля пересохшими, покрытыми коркой, губами.