— О, вспоминая вожделенные томные взгляды магинь аристократок на Антуаша и завистливые и ревнивые на его рабынь из гарума, позволим с тобой согласиться, — залилась смехом Солька.
— Только вслух ни-ни, нельзя такое озвучивать, — приложила палец к губам тоже смеющаяся Сапфирка. — Фантазии остаются фантазиями.
Мы чуть-чуть посмеялись над заносчивыми кириями, потом меня все-таки предостерегли.
— Нейка, к Антуашу попасть шанс мизерный. Поэтому лучше тебе о нем не мечтать, а заняться поиском более реального варианта.
— Хорошо, — не стала я спорить.
Далее по ранжиру шли парни из свиты Антуаша. Эрвин, которого за спиной окрестили воином. Из херардов, северных племен воинов, сын Фокси, он был самым сильным, самым мужественным, красивым той суровой красотой, которая красит мужчину как воина.
— У него большой нос, — не сдержалась я. Я тоже была уже пьяна.
— Как клюв грифона, — подтвердила Малка.
— И все такое суровое, суровое, — хихикнула Сапфирка и попыталась изобразить Эрвина, прищурив глаза, словно вглядываясь в идущую где-то вдалеке битву.
— Губы еще сожми в узкую полоску, — посоветовала Малка.
«Хм, и откуда она так моего Эрвина разглядела хорошо?» — пьяно подумалось мне и как-то так не очень добро.
«Почему моего?» — уточнила я у своего разума.
«Вот ты и ответь, — хихикнул в ответ разум. — Это не я выдал.»
Сапфирка в это время следовала советам по изображению сурового воина, в обсуждении которого уже приняли участие все.
— У него чувства юмора нет, — снова попыталась опустить я блондинчика.
— Есть, просто своеобразное, — заступилась теперь Сапфирка. — Да, он не смеется громко, не хохочет. Его трудно представить центром шумной веселой компании. Его оружие — едкий сарказм, самоирония и злые шутки над противниками.
— А еще у него плохой вкус, его рабыни ужасно вульгарны, — не сдавалась я.
— Потому что они похожи на гарнизонных шлюх, к которым он привык, — теперь защитником выступила Донна.
Девочки начали обсуждать Эрвина как хозяина гарума. Тут опять же были плюсы и минусы. Но плюсов, по их мнению, больше. Вернее, все было в плюс, а минус был только один. Но какой. Эрвин также был лучшим защитником, потому что никто даже не смел поднять взгляд на рабынь самого сильного воина и первого клинка академии. Который не уступит не только в магии, но победит и без нее.
Рабынь он своих не обижал, даже больше, не особо много он от них и требовал. Как военный, воспитанный не в роскоши, а в суровых походных условиях, он довольствовался малым. Он принимал комфорт и роскошь по своему положению, как само собой разумеющееся, но по нему было видно, лишись он этого, страдать не будет.
Девушек он своих не наказывал, не бил, ни за какие провинности, что сказывалось на них плохо. Они почему-то решили, что им все можно и задирали других и провоцировали на конфликты. Эрвин на это смотрел снисходительно равнодушно, но особо участия в воспитании не принимал. Мол, сами разберутся, само собой все рассосется.
Это не всех устраивало, и Антуашу часто приходилось вмешиваться, чтобы погасить конфликты. Денег на своих девочек Эрвин тоже не жалел. Их желания исполнялись, что тоже вызывало гудения и недовольство других.
В общем, если во всех вопросах для Антуаша Эрвин был надежное плечо и самый близкий друг и помощник, то в плане гарума и создаваемых тем проблем, Эрвин и его гарум был чистой занозой в заднице Антуаша. Несложно представить, что в гарум к Эрвину была очередь не меньше, чем к Антуашу. Только попасть в него было еще труднее. Потому что Антуаш был увлекающимся. И гарум Антуаша, не столь часто как некоторым бы хотелось, но обновлялся.
Что касается Эрвина, то казалось что всех, кого он принимал там оставались навсегда. И когда гарум достиг трех девушек, довольных своим статусом, а Эрвин посчитал, что такого количества для отводимых рабыням функций поддержания его холостяцкого быта ему хватит, то менять состав гарума не хотела ни одна из сторон.
Единственный минус как раз был связан с этим. Эрвин никогда не влюблялся, и на то что это когда-нибудь произойдет, не поставил бы даже самый рисковый спорщик. Эрвин был бабником, причем в худшей ипостаси.
Есть бабники, которые быстро влюбляются, но тут же быстро остывают. Но они хотя бы дарят своей возлюбленной воспоминания из ярких моментов своей короткой пламенной любви, согревая сердца на изломе лет. Эрвин же был потребителем, он только брал, не давая взамен никакой эмоциональной составляющей. Да, он был хорошим и умелым любовником по отзывам, что неудивительно при его обширном опыте. Но он не запоминал ни лиц ни имен своих многочисленных любовниц и не спал ни с кем больше месяца.