Самый частый посетитель борделей города из академии, конкуренцию ему мог бы составить только ненасытный в своих желаниях Фаргус. Рабыни Эрвина давно уже были неинтересны ему как любовницы, и секс между ним и ими был, если только по их инициативе и не так часто как хотелось бы влюбленным дурочкам, которые тоже находились среди числа особ нашего пола.
— Любовь зла, полюбишь и сосульку Эрвина, — подвела я грустный итог того, что услышала об этом носатом блондине.
Глава 58
Обсуждение перешло к Рину. Он был противоположностью Эрвина — шут, пошляк и фигляр. За это его и любили, прощали все выходки, на которые он фонтанировал. Рядом с ним всегда было весело, он мог устроить праздник из ничего, поднимал настроение там, где царило уныние, и разряжал накаленную атмосферу удачной шуткой. Он был умен, хитер, скользок и беспринципен.
Фокси должен был стать его отцом, по моему мнению, а не Эрвина.
С его гарумом была ситуация противоположная Эрвину. Попасть туда было несложно для тех, кто хочет пройти школу физической любви и всех извращений, на которые не скупится фантазия Рина. Вначале, как говорят, он был привередлив к отбору, но пресытившись, его уже больше волновало количество, а не качество.
Причем в отличие от того же Эрвина в гарум он завлекал сладкими речами и обещаниями исполнения всех желаний, на которые не скупился. Но об обещаниях быстро забывал, с девочками любил поругаться и даже подраться, в гаруме постоянно бушевали страсти, а на выходе всегда случались громкие скандалы, которые развлекали всю академию.
При этом Рин обладал слащавой внешностью, обаянием плута и улыбкой, на которую нельзя было не ответить. Как маг он был один самых сильных. А чувство юмора вкупе со сладкими речами манили девушек как мед шмулек, от того его гарум никогда не имел свободного места.
— Рин нам не подходит, — подвела итог. — Кому захочется быть одной из игрушек для утех?
— Но он больше всех для тебя сделал, — обиделась за него Донна.
— Согласна, Донна. Мы не переносим его в список плохих парней. Если бы можно было с ним дружить, я бы и слова не сказала. Но как защитник? Вернее, хозяин? Разве кто-то хочет такой участи для себя?
Все покачали головой.
— Вот Морай, пусть с него пример берут. Есть невеста — нет гарума.
— Там все не так просто, — скривилась Донна.
Морай, во всем копия Антуаша, только чуть уступающая ему по всем показателям — если бы Антуаша не было, то все лавры Антуаша достались бы Мораю. Но Антуаш был, и Мораю все время приходилось быть в его тени. Морай с детства помолвлен на Уржине, которая училась в одном с ним потоке. Девушка была лучшей партией Мораю, чем он ей, имела несносный характер как все магини — аристократки и потому вытирала о него ноги.
— Он любит ее, а она упивается властью над ним, — грустно сказала Солька.
— Играет как с щенком, то подтягивая к себе поводок, то пиная ногой от себя, чтобы не надоедал, — грубее выразилась Донна.
— При этом требует сохранять себе верность, хотя отношений у них не было, — многозначительно обвела всех взглядом Сапфира. — Ведь высшие аристократки должны сохранить невинность до брака.
В новой аристократии эти правила тоже действовали, но на распутство молодых магов обоих полов смотрели сквозь пальцы. Главное чтобы они в итоге подчинились главе рода и обручились с тем, кем скажут. А что было до брака, остается в прошлом. Нет, оно может остаться и в настоящем и будущем, но никакие отношения в юности, любовь и привязанности не должны были повлиять на династический брак.
Уржине повезло, будущий муж ее любил и выполнял все капризы. Только она так не считала, а все делала словно для того чтобы убить хорошее и светлое чувство, которое испытывал к ней Морай. И ее поведение давало плоды.
Если, говорят, на первом цикле Морай был слепо влюблен в Уржину и пытался во всем угодить, то к концу второго цикла он пытался ослабить поводок и показывать зубки. А в начале третьего и вовсе делать попытки игнорировать капризы Уржины, что той категорически не нравилось. И, тем не менее, они были парой, и рабынь Морай не заводил.
— Если Эрвин такой любитель борделей, нет сомнений, что Морай с ним посещал жриц любви, — заметила приземленная Донна.
— Думаешь? — пискнула Леся, которая прилегла после первой же чашки, и то уходила в сон, то просыпалась и иногда что-то вставляла в разговор.
— А что в этом тебе видится необычным? — возвысила голос Донна. — Странно было бы, если бы не посещал, а хранил верность одной.