— Жди здесь, — сказала я зайцу, словно у него был выбор.
Вышла, заперла каморку и помчалась в город, в кафетерий. Без Солькиной защиты промокла и долго оставляла мокрые дорожки на полу от стекающей воды с промокших насквозь волос.
Только одежда оставалась единственно сухой, потому что это была одежда Клодетт, дорогая и магически защищенная от дождя. Пришлось надеть, я совсем осталась без имущества. И не представляю как потом буду за нее расплачиваться. Ясно же, что у Клодетт каждая деталь одежды стоит баснословных денег.
— Ах, Нея! Наконец-то, — Кадиота было бросилась обнять меня, но отшатнулась, чтобы не намочиться. — Как же ты промокла. Иди к плите и сушись скорее. Я налью тебе лечебного горячего тиина. Как я рада, что с тобой ничего не случилось! Это так ужасно, то, что случилось с вами! Я так переживала, так переживала! За всех вас. Бедные девочки. Хорошо, что боги смилостивились, и вы не пострадали. Кроме Леси. Ах, бедная Леся…
Кадиота как курица хлопотала вокруг меня и также без остановки кудахтала. На кухне была Фанни. Она поздоровалась со мной и всучила горячую кружку с тиином.
— Тебя все какой-то кирон спрашивает, приходит ежедневно, — не унималась Кадиота. — Поклонник твой что ли? Импозантный мужчина. Говорит, что садовник Его Светлости. Это правда? И что ему от тебя нужно?
Я мысленно застонала. Только его мне сейчас не хватало. И как там отросток демоницы? Я собиралась выкопать его через пару дней, а прошло уже намного больше.
Кое-как успокоив и выпроводив с кухни Кадиоту, я занялась делом. На кассе сегодня стояла Солька, и я принялась варить напитки и печь печенье.
Когда устала так, что уже не было сил, пошла в зал немного поболтать с Солькой, заодно отнесла еще один противень печенья. Рухнула рядом с ней на стул.
— Выдохлась. Давай с тобой сами выпьем по кружечке тиина с клюквянкой.
Народу в зале было достаточно. В такую непогоду были заняты почти все столики, всем хотелось согреться теплым напитком.
— Зачем к тебе приходил садовник герцога? — тихо спросила Солька с испугом в глазах.
— Надеется, что я признаюсь, что это мы стащили демоницу, — отмахнулась я. — Я его убедила, что это не мы. Так что больше его не увидим.
Я лишь умолчала о снова предлагаемой им большой сумме золотых. Да, они были бы сейчас очень кстати. Но я помнила, что если признаюсь в том, что мы ее все-таки взяли, я признаюсь и в том, что я смогла вскрыть магическую защиту самого высокого уровня. И интерес к моей персоне может обойтись мне намного дороже, чем эти несколько золотых сейчас. Так что пришлось садовнику уйти не солоно нахлебавшись, кривя свои губы, живущие отдельной жизнью на его странном лице.
Мы сидели попивали вкусный тиин, мило болтали и ничто не предвещало беды. И даже когда зазвенел колокольчик, предупреждающий о посетителях, у меня нигде ничего не екнуло, не прищемило, не сжалось, ни замерло, и что там еще бывает, когда срабатывает предчувствие.
Даже когда увидела в дверях Фаргуса с довольно-торжествующим видом. Просто напряглась от его вида, как обычно. А вот когда за ним в кафетерий зашли еще двое широкоплечих молодых мужчин, из меня словно вышибло соломону.
Один, смуглый, черноволосый и черноглазый с хищными чертами лица тут же направился уверенной походкой к свободному столику. Фаргус жестом уступил дорогу третьему. Я разглядывала его во все глаза. В темных, почти черных волосах пестрели пепельные пряди — дань своему воздушному дару. Голубые глаза были холодного оттенка. Не того небесного в летний жаркий полдень, когда светило своими лучами достает до самых косточек, вокруг поют птички и благоухают сады. А зимнего, морозного, когда лед сковывает воду, а снег принимает голубой оттенок от синего морозного неба, ослепляя глаза.
Эти глаза остановились на мне и замерли. Лицо, на котором до этого были эмоции мгновенно заморозилось. Он смотрел на меня, не отрываясь.
— Нея, обслужи нас, пожалуйста, — почти нежно позвал меня Фаргус. — Это наша новая адептка Нея Черемиха с первого цикла, — представил он меня своим спутникам. — Очень дерзкая и черствая целительница. Тебе тоже она кого-то напоминает, да, приятель?
Обратился Фаргус к спутнику, не сводящего с меня глаз. Он так и остался стоять у столика, как вкопанный.
— Вот и я силюсь вспомнить, где видел эту девушку, и не могу вспомнить. Лицо кажется знакомым. Где бы могли встретиться? — задумчиво спросил он.
— У нас в поместье. Нея была у нас служанка, — положил мне руки на плечи сзади Ауруг. — Здравствуй, Нея.
Глава 40
— Ах вот оно что, — Фаргус бросил на меня пытливый взгляд как бы пытаясь вспомнить, но не мог.
— Да, ты видел ее в моем поместье, когда был у меня в гостях. Вот ответ, откуда тебе знакомо ее лицо, — сказал Ауруг и так крепко сжал меня за плечи, что я чуть не охнула.
— Понятно. Наверное. Не помню, — лицо Фаргуса разгладилось как у человека, решившего задачу, на которую у него не было ответа, что не сильно, но раздражало, как зудящий укус макора.
Наверное, я должна была испытать разочарование. Наверное… Но на меня сейчас обрушилось слишком много чувств, и я не могла выделить какое-то одно.
— Здравствуй, Ауруг, — я стряхнула с себя его руки с плеч и обернулась. — Ты вроде должен был вернуться только через два дня.
— Да… Получилось раньше, — смотрел он на меня взглядом, выворачивающим соломону наизнанку.
Пять лет назад. Поместье Литтерацев.
— Ну что, Пихша, видна ли карета молодого кирона? — в который раз за последний час беспокойно выбегала на крыльцо дородная кухарка Жалка и обращалась к степенному садовнику, наводившему последние приготовления в саду перед входом в замок.
У Жалки в руке каждый раз было что-то новое, то половник, то ложка для размешивания, то скалка, то венчик для взбивания. Пихша, делая паузу, словно ему доставляло удовольствие дразнить нервную кухарку, лениво отвечал одно и то же:
— Никак нет, кирона не видно, но с минуты на минуту будет.
Кухарка каждый раз при этом охала, подскакивала и неслась на кухню отдать очередные последние указания. Пихша довольно посмеивался в усы и лукаво щурил глаза.
Молодые служанки, в идеально чистых платьях, с кокетливыми украшениями на груди, которых ранее не наблюдалось — дешевые брошки, приколотые булавками веточки с ягодами ольши или распустившиеся бутоны занки — у кого на что хватило фантазии, сверкая глазами, толкаясь и глупо хихикая, толпились в дверях. Осторожно выглядывали и бросали взгляды на дорогу, чтобы только заслышав стук копыт лошадей и звуки несущейся кареты, тотчас же, как стайка испуганных птичек, разлететься по замку по своим местам.
И даже экономка Фелисия устало махнула на девушек рукой — замок был вычищен до блеска еще накануне. И хотя она пыталась призвать к порядку служанок, но приезд молодого хозяина был событием, которого ждали весь год.
Прошлым летом он поступил в магическую академию. Правда, до этого последний год он жил в столице, и я не видела кирона уже два года. Часть лета, до поступления, он провел здесь, в поместье. А вот меня на то время как раз хозяева забрали с собой в столицу. Так и получилось, что я единственная, кто не видел его два года.
Оживленное ожидание охватывало всех, поэтому управляющие ругаться не видели ни смысла ни желания.
Я же сегодня прислуживала сестре молодого кирона — кирии Алдае, которая не могла, как подобает аристократке ее уровня, чинно дождаться брата в замке, а выбежала за ворота на дорогу.
Она кусала губы и ногти в ожидании. И то ругалась, почему брат так долго не едет и заставляет ждать любимую сестренку, то в предвкушении от встречи кружилась и пела песни и болтала без умолку. О том, как они встрется, как он ее обнимет, закружит и может бросит высоко-высоко, как в детстве. И что наверняка, за первый цикл в академии, он научился уже многому, и стал настоящим магом. И сразу покажет ей все фокусы…
То, что брат ее уже владел магией и учился у лучших магов до этого года, она как будто забыла. Она ждала чудес как маленький ребенок. Словно он уехал не в академию, а куда-то в дальние страны или в сказку из книжек, которые стояли у них в библиотеке.