В академию магов принимали с осьмнадцати лет. До этого будущие маги учились в основном дома, так как в основной массе были аристократами и могли позволить себе нанимать учителей.
Алдая, как и брат, получала образование от лучших учителей дома, в поместье, а через три года ей, как и брату, надлежало явиться в академию магии. И ей не терпелось услышать впечатления брата об этом заведении.
Понять ее нетерпение я могла. Но мне было туго. Я стояла около дороги рядом с Алдаей столбом, держа в руках поднос с прохладительными напитками и графином. Стояла невыносимая жара, которая могла быть такой только в срединный месяц самого жаркого времени года.
Светило палило нещадно. Ни намека на ветерок. Плавилось все, что можно. Даже воздух, казалось, дрожал и был плотным. Осязаемым и вязким, как пар от горячей ванны, которую киронам сначала заполняли ведрами кипятка, а потом уже доводили до комфортного нагревания, разбавляя ледяной, стуженой.
У меня уже давно пересохло во рту, я стояла здесь уже почти четыре часа: Алдая была слишком нетерпеливой и вышла встречать брата заранее. Но лимонад на подносе предназначался не для служанок. Я смотрела на потеющий бокал и даже не могла глотать слюни: их не было. Язык опух и занял весь рот. Пот ручейками стекал со лба по лицу и по всему телу так, что хотелось чесаться. Руки уже дрожали, хотя поднос не был тяжелым. Сказывалось время держания. Но хуже было другое.
Уже несколько месяцев как у меня появились регулярные женские выделения, которые кратко называли регвами. Они начались у меня слишком рано, раньше, чем мне исполнилось тринадцать зим. Их появление сильно испугало старших подруг, они охали, цокали языками, неодобрительно качали головами и шептались, не желая, чтоб я их слышала. Но рассказать мне все равно пришлось.
Когда у девушки начинается регвы, она считается взрослой. Созревшей женщиной, готовой к браку и деторождению. Конечно, родись я аристократкой, это не играло бы никакой роли — их не выдавали замуж рано.
Обычно это случалось после двадцати. До сорока зим быть обручённой, но еще незамужней, было нормой. Ведь маги живут намного дольше обычных людей, и молодость растягивали настолько, насколько могли. Так куда спешить?
Сорокалетняя магичка, даже слабая, могла выглядеть как юная обычная девушка. А у сильной магички так вообще не угадаешь сколько ей лет. У мужчин же было еще проще, тут в этом плане как и у обычных людей. Их срок годности на брачном рынке не ограничен. Сильный целитель мог продлить молодость и жизненный цикл кому угодно. Лишь бы была возможность оплатить его услуги.
Глава 41
Я отвлеклась, раздумывая над этим, что позволило мне немного скрасить время ожидания. Но тут я вернулась к тому что меня тревожило — регвы. Женщины обрисовали мою незавидную участь: как только хозяева узнают, что у меня начались регвы, меня выдадут замуж. И ничего, что по возрасту я еще ребенок. Природа знает что делает. Регвы начались, фигура оформилась.
«Ранняя девочка», — за глаза обсуждали меня женщины. Это правда, к моему несчастью, формы у меня были округлые уже в этом раннем возрасте. И грудь появилась, небольшая, но уже трудно было ее скрывать под теми детскими платьями, которые были в моем скудном гардеробе.
Никакого белья служанкам конечно не полагалось, чай, не аристократки, а мои платья на девочку были слишком коротки, и с моей фигурой маленькой женщины это смотрелось жутко. А уж наклоняться в них — а служанке приходилось в каких только позах не работать — было уже неприлично.
Но, похоже, замечали это только мужчины. Которые стали как-то странно на меня смотреть, облизывая губы, дергая кадыком, словно им трудно было глотать. И застывали, неподвижно смотря черным немигающим взглядом. В такие минуты мне становилось не по себе и хотелось убежать, скрыться, зарыться с головой каким-нибудь одеялом, что покрывали кровати хозяев. Они были такими огромными, что в них, казалось, можно укутаться целиком и еще останется.
Сердобольные женщины посоветовали скрывать регвы как можно дольше. Это трудно, но вот уже несколько месяцев мне удавалось. На какие-то только ухищрения не приходилось идти. Ужасно было то, что были регвы обильными, да с болевыми ощущениями. Но к боли не привыкать, а вот за тем, чтобы не подтекало, нигде не капнуло, не испачкалось платье — кровь без магии тяжело отмывается, только если сразу успеть замыть — уследить было сложнее.
А сейчас стояла жара, потелось, и свернутый в трубку листок лопушки, должный послужить чашей внутри, собирающей регвы, не выдержал. Я давно его должна была заменить, но стояла уже четыре часа и не могла отойти.
И молилась богам, чтоб наследник скорее приехал, и меня хоть ненадолго отпустили. И проклинала его же, за то, что так долго не едет. И сестру его за то, что не сидится ей дома, а встречает брата на дороге, и все потакают желаниям этой взбалмошной девчонки.
Я ощутила, как по ногам потекла предательская струйка. Одна, другая. Я склонила голову, пытаясь за подносом рассмотреть свои ноги. По внутренней стороне ноги пролегла темная борозда регвов. О, боги! За что вы так со мной? Перед глазами замелькали мушки, и я испугалась что сейчас упаду в обморок.
Я решила рискнуть и попросить Алдаю отойти на минуту. Ее нрав непредсказуем. То она живая и добрая девочка, то в ту же минуту превращается в какое-то злобное чудовище, желающее причинить боль всем, кто рядом. Выместить на них свое раздражение, свой гнев и злость. И это было всегда неожиданно. Никогда не удавалось предсказать, что повлияет на юную Литтерац. Чего ждать от нее: улыбки и шутки или приготовиться к удару и приказу высечь плетьми за незначительный проступок.
Но между тем упасть в обморок прямо на дороге перед наследником или вызвать возможный гнев юной кирии, я выбрала второе. Авось, пронесет.
— Кирия Алдая. Лимонад стал теплым. Прикажите, я сбегаю поменяю его на прохладный. Ведь молодой хозяин вот-вот подъедет, — робко обратилась я к молодой хозяйке.
Она недовольно посмотрела на меня, нахмурила бровки и махнула:
— Давай, только быстро.
Я облегченно выдохнула. Даже руки перестали дрожать в предвкушении того, что я их через минуту смогу отпустить.
Но тут раздался топот копыт, и даже при такой жаре внутри похолодело. Радовало только что это не звук кареты. И, может, до прибытия наследника еще будет время? И я все-таки успею уйти и вернуться?
Но все надежды рухнули, когда из леса на открытую дорогу выскочил знакомый жеребец наследника, и он на нем сверху. Доскакал до радостно орущей сестры, остановился, соскочил и закружил ее в объятиях.
Они, перерывая друг друга, что-то оживленно говорили, а я понимала что всё: мой организм, которого я обманула надеждой небольшой передышкой, сейчас даст сбой. Я больше не могу и упаду прямо перед наследниками Литтерац
В голове тяжело застучало, мушек перед лицом стало больше.
Потерпи еще немного, упрашивала я себя, закусив губу. Он пойдет внутрь ворот, и ты можешь спокойно повалиться, уже никто не заметит.
Но организм не слушал, он жил своей жизнью. Я с ненавистью смотрела, как брат и сестра не могут оторваться друг от друга, весело чирикают и не собираются идти дальше.
— Братец, попей с дороги, — наконец предложила заботливая сестрица и подвела брата ко мне.
То есть к подносу.
Молодой наследник направился ко мне и удивленно выдохнул:
— Нея?
Да возьми же ты лимонад, застонала я. Руки уже отказывались держать поднос. Но вслух я просипела, согнувшись в неловком поклоне:
— Кирон Ауруг.
И стало темно. А затем вообще ничего не стало.
До того момента как я очнулась… в спальне молодого хозяина.
Глава 42
Конечно, я это поняла не сразу. Как и узнала только потом, что упала в обморок прямо перед молодым кироном. «Как специально», — сердясь на меня, рассказали другие служанки. А молодой хозяин понес меня на руках в замок.