Синеглазый шатен с кудрявыми волосами по плечи за эти зимы возмужал, а в глазах появилась не присущая ему ранее серьёзность.
Он протянул руку, чтобы погладить меня по волосам, но я отстранилась.
— Здравствуйте, кирон Леон, — холодно поприветствовала я, и он слегка растерялся, закрылся.
Я указала им за столик и сухо отвечала на все вопросы, после своего рассказа.
— Вот дела, — протянул Берс. — Так какая у тебя магия, говоришь, цветочек?
Он один все так же насмешливо, как когда-то, наблюдал за мной и своими товарищами, лишь изредка вставляя слово. Но с провокацией. Как сейчас, например. Потому что я про свою магию ничего не говорила.
— Целительства, — промямлила я.
— Ты крови всегда боялась, — поразился Ауруг.
— Да еще и черствая, — добавил насмешливо Фаргус.
— У моего отца водная магия, — заявил Леон.
— Я в магии ничего не смыслю, — подняла я невинный взгляд на всю четверку. — Я ее даже не почувствовала. Кирон Дрейк говорит, что это груз прошлых обид тянет меня вниз.
Все кроме Фаргуса отвели взгляд.
— Так с этим тебе к Берсу, дорогуша. Он тебе поможет, — предложил Фаргус.
— Да, могу помочь, — улыбнулся Берс.
— Каким образом? — спросила я.
Фаргус посмотрел на Берса и… загоготал. Берс тоже заржал. Леон кисло улыбнулся. Только Ауруг не стерпел:
— Прекратите! Хватит! Я не позволю обижать Нею.
— Остынь, никто ее не обижает, — все еще посмеиваясь, сказал Фаргус.
— Если это всё, то мне пора, — встала я, давая понять, что разговор закончен.
— Ты в академию сейчас? Я провожу, — тут же встрял Ауруг.
В этот раз я не стала сопротивляться. Мокнуть под дождем не хотелось. Какая разница, дойдем мы до академии вместе или нет, никто не увидит — на улице не было видно ни зги, темно и стена дождя. А в академии наши пути разойдутся.
Естественно, шли мы все впятером, никто нас с Ауругом не оставил, это ж такая забава. Но я не велась на провокации, а шум дождя помогал воспринимать их слова фоном.
У ворот академии я остановилась и подождала, когда они пройдут вперед. Ауруг оглянулся.
— Идите, — раздраженно махнула я рукой.
Ауруг посмотрел на меня с такой тоской, что я не смогла вынести и отвернулась.
Наконец, их голоса смолкли вдали.
Я решила сходить к Клодетт и поговорить. Пока информация о Литтерацах не вышла наружу. Чтобы потом не отвечать на неудобные вопросы.
В коридоре, по дороге к гостиной, из-за двери одной из комнат — кажется, кузины Стейнелин, раздались голоса. Может, я и прошла бы мимо, нехорошо подслушивать. Но я узнала голоса Клодетт и Эрвина. Сердце предательски дрогнуло, и я прислушалась:
— Я слышала, вчера вернулись Ауруг, Берс и Леон, — прозвучал высокий женский голос, наверное, обладательницы покоев. — Что, Эрвин, готов к тому, что тайна твоей зазнобы откроется?
— Какая тайна? Какая зазноба? О чем ты, Стей? — в голосе Эрвина слышалось усталое раздражение.
— Ох, Эрвин, — сладко пропела она. — Можешь кому угодно дурить голову, но не нам с Клодетт. Правда?
Послышались девичьи смешки. И Клодетт сказала:
— Вестник намекал на то, что Нея связана с кем-то из четверки Фаргуса. Но поскольку из четверки тут был только Фаргус, логично, что автор вестника ждал прибытия остальных. И, возможно, она окажется чьей-то любовницей из них. Надеюсь, ты переживешь это, Эрвин?
Я вся напряглась, желая услышать ответ Эрвина. Как вдруг оказалась в коконе объятий:
— Я смотрю, мы любим подглядывать и подслушивать, — жарко шепнули мне на ухо, и мужская рука властно скользнула мне под юбку.
Я не слышала, как он подошел, и чуть не заорала. Сильная рука закрыла мне рот.
— Тс-с! — укусил меня за ухо Фаргус. — А то ведь застукают. Тогда нам ведь просто повезло, что любовники были заняты собой. А то бы услышали твои стоны.
За дверью послышались шаги, и Фаргус уволок меня к соседней двери. Открыл ее магией, и мы тут же залетели внутрь.
Он закрыл дверь, и мы уставились друг на друга. Он насмешливо, я гневно.
— Ты! — зашипела я. — Ты! Ты все помнишь!
Я набросилась на него с кулаками.
Он, смеясь, отбивался.
— Конечно, Неюшка, птичка моя, как я мог забыть наши жаркие ночи!
— Одну ночь! — возмутилась я, выставив указательный палец перед его лицом.
— Одну ночь и один жаркий день. Очень жаркий, — он поцеловал мой палец и взял его в рот, стал посасывать.
Я тут же выдернула палец, и спрятала его за спину, заливаясь краской.
— Это ты про перепих, чуть не переросший в тройничок? — презрительно спросила я.
Он тихо засмеялся. От его смеха по всему телу побежали мурашки.
— А ты что, ревнуешь? Если бы я знал, что ты такая собственница, я бы на ту, которую не помню как зовут, и не взглянул бы, — он опять меня схватил, закружил, и вот я уже прижата к двери.
Глава 65
Он прижимался ко мне телом, от которого я чувствовала плавящий меня жар. Лицо его впервые с нашей здесь встречи было так близко. Я могла коснуться его губами, стоило приблизиться на расстояние ногтя. Он водил взглядом по моему лицу, а в глазах полыхал пожар страсти.
Его руки путешествовали по всему телу, со всем пылом его исследуя.
— Прекрати, Фаргус, — чувствуя, как начинаю плавиться в его руках, простонала я.
Его страсть затопляла с головой. Лавой растекалась по веной. Он жаждал меня так, как будто я сейчас единственное нужное ему в этом мире. Его эмоции били через край, как обухом по всем нервам. Устоять эмпату против такой волны, захлестывающей с головой, было невозможно.
Да что ж за пакость такая. Мне ведь надо сохранять разум с ним. Но как, когда я не могу думать? Когда страсть как бешеный родник въедается под кожу и плавит тело?
— Не дергайся. Ты же не хочешь, чтобы нас тут застали. Не хочешь, — пропел он таким мурлыкающим голосом, от которого ноги ватными стали. — Или хочешь?
Он нагло залез мне под юбку рукой, сунул руку мне снова между ног, бессовестно залез пальцами внутрь, удостоверился:
— Хочеш-шь, — довольно муркнул, поднес пальцы с моей влагой к лицу, вдохнул запах, прикрыв глаза и плотоядно улыбнулся: — сладкая моя птичка.
Он провел мне по рукам, заставляя вытянуть их вдоль тела, жадно задрал юбку и наглаживал рукой бедра.
— Фаргус, пусти, пожалуйста. Я не хочу…
Но он не слушал меня, делал что хотел, неистово ласкал, жадно покрывая поцелуями и лапая руками везде, где можно. Не в силах долго сдерживаться, тут же подсадил меня, приподняв за ягодицы.
Несмотря на грубость его ласк, я так же сильно его хотела с того момента как оказалась в его объятиях, что весь мир перестал существовать. Это пугало меня, так не должно быть, это ненормально, неправильно. Страсть звериная, яростная — не моя.
Я начала отбиваться.
— Прекрати, Фаргус! Прекрати! Ты не можешь!
Слегка ошарашенный моим яростным сопротивлением, он остановился. Он как раз снимал штаны, чтобы насадить меня на себя.
— Что ты ерепенишься? — зло спросил он. — Ты хочешь меня. Долго еще будешь со мной в эти игры играть? Я и так тебе позволил какое-то время. Но мое терпение лопнуло.
— Я не хочу тебя!
— Ты смеешься?
Он опять скользнул мне под юбку и провел пальцами у меня между складок, а затем в доказательство продемонстрировал влагу — предательскую реакцию на его желание.
— Это доказательство того, что ты хочешь, — поднес он пальцы к лицу. — Ты можешь говорить что угодно, но тело не врет, Неюшка. Мы оба с тобой хотим одного — слиться в экстазе.
— Как раз тело и врет, — сказала я. — Тело хочет, но я не хочу тебя, Фаргус. Ты мне не нравишься. Я ненавижу тебя. Понимаешь?
— Ничего, сейчас это пройдет…
Фаргус потянулся, чтобы доказать мне, что я под властью страсти снова буду умолять его продолжать и плавиться в его объятиях. Да, буду. Но не хочу.
Я снова стала вырываться.
— Да что с тобой такое?! — разозлился Фаргус. — Ты испытываешь мое терпение!