«Говорят, расследование недавнего обрушения барака на территории академии, в котором проживали и пострадали от завала бедные адептки, «отребье», как пренебрежительно зовут их благородных кровей юные маги, привело к Винталлиону бран Холмилье и Фенкалию бран Тилсарону. Но поскольку следствие не смогло доказать их вины, то и вестник их тоже ни в чем не обвиняет.
Просто слухи, уважаемые кироны и кирии, просто слухи, которыми так любит делиться автор. Ну а пока, автору подкрепиться обедом. Чтобы найти силы на новые жизнеописания безобразий своего кумира Фаргуса. До скорого, котятки, как говорит великий и ужасный, наводящий сейчас где-то и на кого-то панику Фаргус, муррр».
Я отбросила вестник в сердцах.
— И вот так, все просто?! — возмутилась я. — Все всё знают, и на этом всё? Никто ни за что не ответит? Ни за Лесю? Ни за других? Даже за порчу имущества, которое, походу, академии дороже, чем наши жизни?
Сапфирка с удовольствием наблюдала за моей реакцией.
— Похоже что так. Но это же вестник. Не обязательно, что это правда. Как написал автор, это всего лишь слухи. Представь, если он оболгал невиновных. Расследование-то пока не закончено.
— Ты в это веришь? Вестник всегда пишет проверенную информацию. Ни разу не ошибся.
— Даже про тебя?
Я осеклась.
— Насчет меня было много домыслов…
— Но они оказались правдивы? Ты правда с поместья Литтерацев и знаешь Ауруга и Алдаю?
— Правда, — вздохнула я. — У меня были причины скрывать это. Сам хозяин запретил.
— А сейчас стало можно?
— Похоже на то. Ауруг говорил, что официальное расследование закончено, значит, в тайне уже нет смысла, — сказала я и осеклась, услышав любопытное:
— Какое расследование, чего? — встрепенулась Сапфирка.
Пришлось рассказывать. В конце концов, мне все равно надо было выдавать какую-то версию. Так почему бы не рассказать правду. Вернее, официальную ее часть.
Глава 67
— Как интересно. Убили мага, прямо так, на наших землях?
— Почему убили? — спросила я.
— Ты же сама сказала, что он был ранен.
— Да, но мы не можем утверждать, что на него напали и хотели убить — а то уподобимся автору вестника.
— Ты же ему веришь? — провокационно улыбнулась Сапфирка.
— Когда он пишет проверенную информацию. В случае с отцом Леона я ничего утверждать не могу.
— Это был отец Леона?! — у Сапфирки был сегодня праздник — столько любопытной информации сразу.
— Да, только тс-с! Никому не слова, — строго сказала я.
— А ты знаешь Леона? — спросила та словно невзначай.
После заминки я ровно ответила:
— Он приезжал вместе с Ауругом на каникулы однажды.
— Только он один?
— А кто эти кироны? — спросила я, кивнув на вестник и словно не заметив вопроса. — Кто-то важные очень?
— Вовсе нет. Я узнавала. Но Фенкалий бран Тилсарон очень богатый новый аристократ. И один из попечителей академии много должен его семье. А второй, Винталлион, его дружок.
— Зачем они это делали?!
— Ну, как зачем? Развлекались. Фенкалий предлагал свое покровительство сначала Сольке, потом тебе, вы отказались. Вот он и решил, что если наши условия будут совсем невозможными, мы захотим убраться из барака. Конечно, они не думали о том, что он может обрушиться. Ну а если даже так, подумаешь, велика беда, пострадает какое-то отребье.
— Боги, я даже не помню как они выглядят, мне их имена ничего не говорят…
— Ну как — косой, рябой и шепелявит еще так — ш-ш-ш, — изобразила Сапфирка.
В ее исполнении это было так смешно, что я невольно рассмеялась.
— Замечательное описание. Я над внешностью никогда не смеюсь, но здесь, похоже, ситуация, когда внешнее совпадает с внутренним.
— Ага, — невозмутимо согласилась Сапфирка.
— Знаешь, если Эрвин сдержит свое обещание и отомстит им за нас, я не буду против.
— А он обещал? — брови Сапфирки смешно поползли вверх.
— Обещал. Не знаю только сдержит или нет, — пожала я плечами.
— Как интересно, — протянула Сапа. — Ней, а Ней?
— Чего? — насторожилась я.
— Что с Фаргусом сделала, расскажи.
— Ничего.
— Я не отстану. Лопну же от любопытства. Он увидел тебя с Эрвином, да? Как вы целовались?
— Да ты с ума сошла?! — уставилась я в ужасе на Сапфирку.
— Так, ладно, нет. Он застукал вас, когда Эрвин признавался тебе в любви?
Я рассмеялась, запрокинув голову.
— Ой, Сапа, убила, не могу. Эрвин и в любви… Ахахахаха… Смешнее ты ничего не могла придумать…
Я вытерла слезы от смеха в глазах и спросила:
— Ты сама-то веришь в такое?
— Нет, но не могу придумать других причин, чтобы Фаргус так взбесился. Неужели вместо Эрвина был кто-то другой? — в ужасной догадке она даже приоткрыла рот.
В который я тут же сунула слоеную трубочку.
— Съешь пироженку, и всё пройдет, — посоветовала я.
— Но ведь ты влюблена в Эрвина, да? — с подозрением посмотрела на меня Сапфирка, вынув пирожное изо рта. — Нет никого другого?
— Конечно нет. Никого нет, — успокоила я ее. — И Фаргус такой бешеный сам по себе, я тут ни при чем.
— Да ну тебя, — обиженно махнула она рукой и задумчиво принялась за пирожное. Не пропадать же добру.
А я пошла на кухню, проверить, остыли ли сваренные за день лимонады и компоты.
В конце смены меня ждал пренеприятный сюрприз в виде пьяного и взъерошенного Фаргуса. Выглядел он так, словно шастал по злачным местам несколько дней и не удосуживался посмотреть на себя в зеркало, чтобы привести в порядок.
— Ч-черства ц-цельтнльца! — заорал он на весь кафетерий, не выговаривая слова еле ворочавшимся языком. — Не-ейка-а-а!
Два посетителя, что были, испуганно выскочили из кафетерия, Сапфирка с любопытством в глазах, спряталась за стойку, подмигнув и шепнув:
— Если что, я на страже и позову на помощь.
Я закатила глаза — кого она позовет, и пошла к Фаргусу.
— Я тут, — сложила я руки на груди, рассматривая этого здорового детину, надравшегося как наш конюх дядька Милоха по праздникам.
Несвежая рубаха, вся в пятнах, была разорвана и раскрыта на груди почти до пупа. Куртка асимметрично свисала на один бок, волосы были грязные и нечесаные. Лицо разбито, и последствия угара еще не сведены магией.
— Нейка, — протянул он ко мне ручонки. Я легко отшатнулась, он сделал шаг и его повело в сторону. — Да с-стой ты, не штайся, а то у мня в глазх троится. Пдсталяешь, т-три Нейки? Как бдто мне однй зразы мало, — пробурчал он.
— Фаргус, у тебя и ноги, и язык заплетаются. Зачем ты пришел?
— Сказть тбе, что т-ты фсе рвно будшь моей, — сказал он, вытянул он то ли палец, то ли руку в мою сторону и… свалился пьяной мордой вперед.
И затих. Я подошла, присмотрелась, аккуратно ткнула бездвижное тело носком ботинок.
Сапфирка осмелела, вышла из-за прилавка и подбежала. В глазах горел восхищенный и жадный огонь любопытства.
— Ух ты! — сказала она и тоже несмело пнула его носком туфелек, которые переодевала в кафетерии, приходя с улицы. — Надеюсь, он жив.
— К сожалению, — мрачно заметила я. — Что нам теперь с ним делать?
Сапфирка в задумчивости потеребила нос.
— А что мы можем сделать? Либо отправиться в академию, искать его друзей или кого-то кто его унесет отсюда. Либо оставить здесь. Проспится — уйдет.
— Да ты что, он проснется, не поймет где он и разнесет весь кафетерий. Кадиота нас потом убьет, — испугалась я.
— Тогда я побегу в академию и найду кого-нибудь, — вздохнула Сапа. — А ты оставайся, сторожи этого… — она хихикнула и передразнила: — т-ты фсе рвно будшь моей.
Я с упреком на нее взглянула:
— Не смешно.
— Смешно.
— Не смешно!
— Очень смешно!
Она открыто засмеялась, не смогла сдержаться и я.
И тут двери кафетерии открылись, и как мышки в дверь осторожно заглянули, а потом проскользнули Берс и Леон.