Она оценила свое положение — бедственным. По десятибалльной системе, минус сто. В процентном соотношение, ноль шансов.
Поставив себе два бала за надуманные мечтания, она решила, что пора возвращаться к своей нормальной жизни. В столице. Поиграла в переезды и хватит. Пора ставить точку, в этом фарсе, под названием “недосказка”.
Первым звоночком стал провал летней акции. Проезжая мимо нового рекламного баннера, она увидела “привет” от вандалов. Ее идеально продуманный маркетинговый ход, был зарисован огромным мужским достоинством. Что позволила рекламному слогану, заиграть на двусмысленный манер.
В совокупности с первыми аналитическими отзывами, на провальный рекламных ход. Добивая лежачего вирусной интернетовской потехой.
Может всему виной критические дни, может усталость, а может вечный недосып. Катя, аккуратно сложив недавно принесенную на совещание газету, разворот которой перед этим прочел весь состав директоров во главе с Алексеем. Поднялась из-за стола, поправила несуществующие складки и спокойно вышла из комнаты, тем самым побудив замолчать разглагольствующих коллег.
Натянутая словно струна она направилась в дамскую комнату, но та была занята. Отдел секретариата тоже перемывал косточки отделу маркетинга.
Она знала, что ход выгодный, но что похожую рекламу, за день до этого, выставит небезызвестное эротическое издание, кто мог такое предугадать? Правильнее вопрос, кто додумался слить информацию не конкурентам, а сыграть еще ниже?
Но Катя не думала. В голове вновь ультразвук, как восемь лет назад. Хочется, лечь спать, а проснувшись, понять, что этих лет не было, это всего лишь сон.
Она нашла укромное местечко между коробок с рекламацией и старым нерабочим принтером. Там стоял небольшой диванчик, на вид самый обыкновенный, самый дешевый.
Подходящее место побыть одной и наконец дать волю слезам.
Медленно присев на мягкий спасительный островок, она с пару минут просидела, уставившись в стену напротив, не замечая, как коридорная лампа стала мигать, словно из фильма ужасов.
“Я так больше не могу” — пришла первая мысль, а за ней вереница действий, которые она должна осуществить, чтоб вернуться в столицу.
“Первый пункт: собрать вещи — это не долго. Вторым, — позвонить Нике, попросить приютить на время поиска жилья, из этого пункта вытекает следующий, начать немедленно прозванивать риэлторов. И в самом конце, самое сложное, подписать документы о увольнение, по собственному. И желательно с последнего пункта начать” — думала она, а от этих мыслей становил все хуже и хуже.
Надо было взять себя в руки, начать действовать. Но сил не было. Не зависимо от возраста, иногда хочется побыть маленькой девочкой и чтоб за тебя решали твои проблемы. Но это утопия.
Принц не приедет. Дед Мороза не существует. Скидки и акции, полнейшее надувательство. Аист не приносит детей. Антицеллюлитный крем — липа. Обещание начать что-либо с понедельника — ложны. Низкокалорийные десерты — полнят. Обещания вечной любви — мистификация. Волшебник не прилетит на голубом вертолёте. Если мечтать — не всегда сбывается.
— Катюш, — присел около нее, обняв за плечи ее предмет мечтаний. От него веет свежестью, душевной теплотой и такой запоздалой, на восемь лет, заботой. — Мир не сошел с ума и не рухнул. Все поправимо, слышишь? — льется бархатистая, до скрипа в сердце, до озноба любимый голос. Его руки теплы, его объятия крепки.
Он поправляет ее растрепавшиеся волосы, вытирая с щек слезы. Слезы? Она не заметила, как от его сладких речей и успокаивающих объятий начала плакать.
От того, что он милый, от того, что ей плохо, от несправедливости жизни и смеющейся судьбе. И вроде неудавшаяся акция была всему виной, но те запоздалые на восемь лет слезы, пролились сейчас на этом самом дешевеньком диване, в объятиях безответной любви.
— Не думал, что ты любишь сырость разводить, — постарался свести все на шутку. — Соберись, у тебя все получится.
Как тогда, восемь лет назад. Но сейчас, все наяву, не в переписки. И слова его, уже не такие болючие, а даже где-то помогающие.
— Ты прав, надо что-то делать, — хрипло прошептала она, смахивая последние слезинки.
Она хотела...
Но он ее перебил. Странно смотря на ее попытки собраться с мыслями. Он обхватил ее лицо ладонями.
Все произошло за считанные секунды, она не успела понять, не успела насладится интимностью момента. Он не дал ей время на раздумья.
Это был их первый и прощальный, запоздалый на восемь лет, но такой до боли нужный именно в этот самый момент, самый ненужный поцелуй.
А ненужный, потому что будоражил воспоминания. Причиняя боль изнутри, но даря телесное ощущение эйфории.
Его мягкие, влажные губы, после всепоглощающего страстного поцелуя, нежно коснулись в последний раз ее губ. Пробуя на вкус, обжигая электрическим разрядом, придавая эффект завершенности. Катя задышала, медленно, боясь спугнуть, приоткрыла глаза, взмахивая пышными ресницами.
Он смотрел на нее, он любовался ею, продолжая поглаживать большим пальцем ее скулу. Она на мгновение прикрыла обратно глаза, наклонив голову к ладони, вобрав в себя, всю нежность прикосновения, что аж мурашки по телу разбегались. Но быстро опомнилась, ужасающие мысли пришли первее, ощущения неправильности происходящего.
Страх. Кто-то вызвал его из глубин ее растерянной души.
“Они целовались,” — холодным потоком окатило ее осознание. Это было так правильно и в тот же момент неправильно.
Катя коснулась кончиками пальцев своих губ, проверить, хранят ли они еще его вкус?
Алексей, в этот момент обхватил ее за плечи, видя растерянный вид и гримасы ужаса на лице.
— Катюш, все хорошо. Слышишь? — легонько тряхнул ее за плечи. — Может, тебе воды принести? — решил отвлечь ее, нейтральной темой.
Она лишь кивнула, продолжая зачарованно, но с ужасом глядеть на его удаляющеюся фигуру в сторону кухни.
"Бежать," — пришла очередная мысль. Она так и поступила.
14 июня. Аэропорт. Между М. и СП.
Иногда бежать, лучшее решение. Так, была сожжена Москва, так Эдуард седьмой отрекся от престола, такая комбинация существует в шахматах. Иногда, надо сделать шаг назад, чтоб сохранить большее, чтоб быть счастливее.
Она бежала, от своих наивных мечт, от его доводящего до мурашек голоса, от своих ожиданий и от разрушительных последствий их поцелуя.
Она бежала, чтоб сохранить себя. Она долгих восемь лет, лепила себя. Растерять все, она не могла себе позволить.
Вчера дав указания Оле, напечатать заявление об увольнение, подписав его, та понесла к кадровикам. А Катя смогла быстро, очень быстро, собраться и незаметно уйти из офиса, из здания, из неудавшейся карьеры, от своего влечения к мужчине.
Все слишком были заняты делами, работой, собой, чтоб заметить ее уход.
А сегодня, с самого утра, она прибыла в Аэропорт, лететь обратно, обратно к сильной и независимой себе.
Телефон не разрывался от звонков, как бы ей этого хотелось. Алексей не писал и не звонил. Звонили все. Кума, Ника, подтвердить время ее прилета, что будут встречать, либо ждать дома. Звонила Оля, раз десять, а может больше. Вначале, отдел не хотел принимать заявление. Но через три звонка, все-таки удалось их уговорить, и то они ее предупредили, через Олю, что решение именно о Катином увольнение, примет Алексей, такие были его изначальные установки, еще до принятия ее кандидатуры на работу.
На пятый звонок, Оля сообщила, что отнесла заявление гендиректору. На вопрос, “как он воспринял бумагу?”, секретарь сообщила, “принял бумагу, прочел, на лице ничего не отразилось и сказал, что Оля может идти на место.”