— В-вы же не будете меня наказывать? Я клянусь… я-я не сбегал, просто…
— Знаю, — тут же прервал его мужчина и туго перевязал ладонь. — Где твой ингалятор? — Барнс опустился вниз на корточки и приподнял ногу Питера, осматривая осколок, торчащий из раны.
— В одежде… н-но я понятия не имею, где она, — тихо произнес подросток.
— Постарайся задержать дыхание сейчас, — Питер даже не понял, что происходит, пока не почувствовал обжигающую боль в ступне. Мужчина отложил стекло и теперь внимательно осматривал порез. — Зашивать не придется, — наконец произнес он и щедро полил ступню перекисью. Забинтовав ему ногу, Барнс без предупреждения подхватил подростка за спину, заставив того от неожиданности обхватить мужчину ногами.
— А осколки? — осторожно спросил Питер, но Баки лишь дернул головой и понес его на диван, оставляя там. Мужчина вновь ушел, оставляя подростка со своими мыслями наедине. На самом деле, если не считать приступа, все было не так уж и плохо. Он узнал, что его не будут наказывать за вещи, которые он совершал неосознанно, а это уже не могло не радовать. К тому же ему опять помогли прийти в себя, причем не обжигающей пощечиной, а просто словами. Это путало мысли Питера все сильнее. Он должен их ненавидеть, и он определенно не испытывал к преступникам никаких положительных чувств, но его только что спасли от приступа, а потом обработали все раны, и это не могло не подкупать изможденный мозг. К этому времени в поле зрения вновь показался Баки с кружкой чего-то горячего и пледом наперевес.
— Читал, что это помогает, — сказал он и кинул плед Питеру, который тут же в него завернулся, а затем поставил перед ним стакан с какао. Подросток неуверенно посмотрел на дымящуюся жидкость и перевел непонимающий взгляд на мужчину. — Считай это веткой примирения за то, что напугал. Два раза. — вздохнул Баки и устало уселся на диван напротив парня.
— Три.
Мужчина удивленно посмотрел на него, нахмурившись.
— Три раза. Еще в школе, — сказал Питер и медленно потянулся к стакану с ароматной жидкостью, невольно вспоминая Мэй. Та тоже всегда делала ему какао после таких приступов. Ее сейчас так не хватало.
— Давай поиграем? — внезапное предложение мужчины огорошило Питера, и он настороженно окинул взглядом Баки. — Я честно отвечу на любые три твоих вопроса, если ты ответишь на мои, пойдет?
Питер вздохнул и неожиданно для себя кивнул. В любом случае, так он сможет узнать немного больше о планах на него, а это уже неплохо.
— С каких пор у тебя панические атаки, и почему у тебя в медицинской карте про них не написано? — сразу в лоб спросил Баки, скрестив руки на груди.
— Эм… с восьми лет, — уклончиво ответил Питер, но, заметив взгляд мужчины, сдался. — После аварии, в которой погибли мои родители. Я чудом выжил, а тетя просто постаралась, чтобы походы к врачам не повлияли при поступлении в колледж. Я хочу… хотел в МИТ, — мальчик передернул плечами и вздохнул, собираясь с мыслями. — Зачем я здесь?
— Ты наша гарантия, что все пройдет хорошо.
— Что пройдет хорошо?
— Нет, моя очередь, — Баки покачал головой и усмехнулся сдувшемуся мальчику. — Как ты думаешь, авария была подстроена?
Питер вздрогнул и хмуро посмотрел на террориста. Он никогда не думал об этой аварии в таком ключе, и если Барнс задал этот вопрос, то все это неспроста.
— Мне было всего восемь, я помню все странными урывками, а потом несколько лет пытался прийти в себя и не думать об этом, чтобы избавиться от психологической травмы, — едко бросил Питер. — Да и зачем ребенку думать, что смерть его родителей была не случайна?
— Потому что это правда? — он так холодно сказал это, что у Питера сжалось сердце, а пульс бешено зазвучал в ушах.
— В смысле? — прошептал Питер, до боли сжимая кружку пораненными ладонями. — Что вы имеете в виду?
— Ты знаешь, кем работали твои родители? — подросток на секунду задумался, но после покачал головой. — Ричард и Мэри, — Питер вздрогнул, услышав имена родителей от террориста, — работали на правительственную организацию, как и мы… раньше. Впоследствии оказалось, что организация скомпрометирована, а большую часть рабочих мест занимали ублюдки, которые, выяснив, над чем работали твои родители, решили их устранить.
Питер пораженно вздохнул и распахнул глаза. Он мог ожидать чего угодно, но подобного — никогда. Мысли о том, что преступник просто врет, чтобы втереться в доверие, мелькали где-то на периферии сознания, но ему почему-то хотелось верить. Осознание того, что он не был сумасшедшим, а тени ему тогда не привиделись, накатило с удвоенной силой, и он задумчиво закусил губу. Если мужчина говорил правду, то это многое объясняет. Странное поведение Мэй и Бена сразу после аварии, подозрительных людей на похоронах, увиливание родителей от вопросов о работе и многое другое.
— Что собираешься делать с этой информацией? — голос Баки резко вывел его из размышлений, и он нахмурился.
— Если узнаю, что это правда, то скорее всего попытаюсь найти то, над чем работали родители, — глухо произнес Питер, вглядываясь в горячую сладкую жидкость. — Откуда вы про это знаете?
— Работали на одну организацию, — терпеливо повторил Баки. — К тому же, когда Наташа узнала твою фамилию, сразу пробила тебя по нашей базе данных и узнала, что ты их сын. Они с Клинтом знали твоих родителей, поэтому она с радостью поделилась с нами этой информацией, пока мы были на собрании, а ты сбегал, как непослушный мальчик.
Питеру казалось, что он забыл, как дышать. Вся эта информация, которую на него вылил Баки, одновременно кружила голову и заставляла не доверять словам преступника, потому что родители не могли работать с террористами. Или могли? Но ведь мужчина сказал про правительственную организацию, а это что-то значило.
— Чего вы добиваетесь? — выпалил подросток, но Баки уже встал с дивана, качая головой.
— Нет, парень. Лимит исчерпан, вали-ка ты спать, — Барнс устало потянулся и прошел в сторону лифтов, а Питер так и остался сидеть на диване, раздумывая, пока не выглянуло солнце.
***
Прошло уже два дня с того странного разговора с Барнсом, а на этаже Питера так никого не появилось. Всю оставшуюся ночь мальчик тогда раздумывал над словами преступника, пытался рыться в собственных воспоминаниях в попытках найти хоть что-то, намекающее на истину в словах мужчины. За всеми этими думами пришло и желание увидеть Наташу или Клинта, потому что расспросить их о родителях хотелось неимоверно. Конечно, поначалу такая озабоченность в жажде увидеть преступников его немного испугала, но он быстро успокоился, оборвав себя тем, что это в благих целях. Как назло, прошло два дня, а Питер оставался в абсолютном одиночестве. Его дни проходили довольно однотипно: он вставал, умывался, пробовал нажать на кнопку лифта, уходил расстроенный на кухню, готовил завтрак, ел, шел в гостиную и брал новую книгу, читал до вечера, готовил ужин из остатков еды на кухне, вновь подходил к лифту, вновь расстраивался, заходил в комнату, проверял ножницы и ложился спать. Одним словом — красота, а не жизнь.
На третий день вечером, когда Питер уже отчаялся кого-то увидеть, из лифта в гостиную вывалился Сэм. Питер оторвался от книги и уже было обрадовался, что сможет задать все свои вопросы, но увидел Уилсона. Тот держал огромные пакеты в руках и светился радостью и счастьем, от чего Питера слегка передернуло.
— Привет, пацан, а я с покупками, — поздоровался Сэм и поставил пакеты на стол на кухне, переводя дух. К слову, пакеты и правда выглядели внушительно, их буквально распирало от количества продуктов. — Поможешь разобрать? — спросил мужчина, и Питер обреченно вздохнул, откладывая книгу. Рассказ был настолько интересным, что он даже на пару часов забыл о Наташе, Клинте и своих родителях, но пришел Уилсон и все испортил. — Ты сегодня молчаливый, — констатировал факт Сэм, когда Питер подошел к столу, заглядывая в один из пакетов.