— Запомни, пацан. С этой секунды ты дышишь только, когда я тебе позволю. Иначе ты просто задохнешься, — говорит Старк, и на него надевают мешок.
***
Питер уверен практически на сто процентов, что, если его попросят рассказать, как он дошел до выхода из школы с пакетом на голове и дулом, утыкающимся в его спину, он просто не сможет. Он не помнит практически ничего из всего их маленького путешествия. Ужас, который сегодня его не отпускает ни на секунду, вновь сковывает его сознание, не позволяя концентрироваться на окружающем его мире. Все, о чем он может сейчас думать, это секунды до нового вздоха. Тони, кажется, считает вместе с ним, потому что каждый раз, когда Питер, чуть ли не теряя сознание от нехватки кислорода, досчитывает до сорока, мужчина слегка ослабляет пакет, позволяя ему сделать вдох.
Питеру страшно, очень страшно. Его колотит от одной лишь мысли, что следующий вздох может его убить, потому что кислород так и не запустят. Наверное, поэтому он и не концентрируется на переговорах террористов со службами. Он слышит лишь гул мужских голосов и чувствует горячую руку, которая обхватывает его поперек груди, не давая свалиться. Питер ненавидит себя за одну лишь мысль о том, что только это прикосновение не дает ему сорваться и улететь в очередной приступ паники. Он крепко держится за мысль, что пока эта рука его крепко обхватывает, с ним ничего не случится. Конечно, принимать помощь или поддержку от террористов, которые убили столько людей, которых он видел в школе каждый день, просто мерзко, но думать об этом он будет потом. Если выживет, конечно.
Когда выживет.
Надежда — штука интересная. Может появиться в самый, казалось бы, неожиданный момент, когда думаешь, что другого выхода уже и нет. Питеру крайне не хочется признаваться, что рука дает ему надежду и помогает выстоять, отсчитывая заветные секунды, но и отрицать он этого не может.
Рука — словно якорь, который не дает ему сорваться в пучину водоворота.
— Умничка, а теперь не делай глупостей. Мы возвращаемся, — тихий бархатный шепот раздается у его уха так неожиданно, что он вздрагивает, практически забывая, что не может дышать. — Ну-ну, тише, парень. Так весь кислород растеряешь, — голос хрипло смеется, и Питер напрягается. Он сбился со счету из-за своего испуга, поэтому сейчас совершенно не понимает, когда ему ждать новую порцию воздуха.
Раньше, когда на уроках им говорили, что в городах будущего будут продавать воздух, он смеялся, потому что не понимал сложности выращивания деревьев под специально искусственно созданными лучами солнца. Он же маленький гений, черт возьми. Теперь Питер понимает, что скупил бы все баллончики с воздухом, лишь бы вновь вздохнуть.
Они поднимаются по лестнице на крыльцо школы, но мальчик этого не замечает. Ему кажется, что тьма внутри пакета стала еще чернее, и он вновь вспоминает недавний инцидент в шкафу, спотыкаясь о ступеньку. Крепкие пальцы мужчины подхватывают его под руку, до синяков сжимая ее.
— Давай, шкет. Осталось немного, просто дотерпи, — на этот раз голос немного раздражённый, но Питер пытается не зацикливаться на этом. На самом деле, ему кажется, что сорок секунд уже давно прошли, потому что сейчас он просто не может больше терпеть. Ноги внезапно становятся совсем ватными, а руки бесцельно пытаются найти опору. Он слышит чей-то голос, но слов не распознает. Возможно потому, что в этот самый момент его голова с громким стуком соприкасается с полом. Питер отключается.
Комментарий к Глава 1: В темноте
Своего рода эксперимент
========== Глава 2: Срывая маски ==========
Открывать глаза, откровенно говоря, не хотелось. Питер чувствовал себя ужасно: легкие горели, шишка на голове пульсировала, а синяки на теле ощущались довольно болезненно при контакте с шелковым одеялом. Подросток застонал и перевернулся на живот, скрываясь от надоедливого света. Он уткнулся носом в подушку и уловил стойкий аромат мужского одеколона. Запах остро напомнил ему Бена, и открывать глаза не хотелось еще сильнее. Он благовейно втянул запах и обнял подушку руками, прячась в ней посильнее. Тихий смешок заставил его резко напрячься и замереть. В душе похолодело.
Воспоминания с бешенной скоростью крутились в голове: захват школы, прямой эфир, переговоры с полицией. Внутри все сжалось и заледенело от ужаса, и мальчик крепче впился руками в шёлковую простыню. Стоп. Какая к черту простыня?
Питер резко вскочил, упираясь руками о кровать, и осмотрел комнату, морщась от слишком быстрых движений. Голова недовольно отозвалась пульсирующей болью, но в целом он уверенно держался на ногах… ну, в данном случае на руках. Чье-то движение заставило Питера отвлечься от мыслей и перевести взгляд на кресло, стоящее недалеко от кровати.
Подросток сглотнул вязкую слюну, скопившуюся во рту, и пожалел, что проснулся. Хотелось упасть обратно в постель, свернуться клубочком под одеялом и спрятаться от всех проблем, словно он был маленьким мальчиком. Но сейчас это вряд ли бы ему помогло. Человек в кресле, внимательно следивший за ним насмешливым взглядом карих глаз, был никто иной, как Тони гребанный Старк. Известнейший миллиардер и гений.
Первым порывом парня было ущипнуть себя и потереть глаза руками, чтобы снять наваждение или проснуться. Но глаза, которые раннее так холодно смотрели на него, заставляя надеть мешок на голову, он спутать не мог.
Захват его школы организовал Тони Старк.
Человек, имя которого Питер прежде произносил с придыханием, любовался его фотографиями, учитывался его книгами, узнавал о каждом новом изобретении Старк Индастриз. Человек, организовавший нападение и убийство его одноклассников, был кумиром подростка.
Питер в шоке уставился на мужчину, которому, похоже, эта реакция пришлась по вкусу. Он довольно усмехнулся и сложил руки на груди, откидываясь на спинку кресла.
— Доброе утро, спящая красавица, — как-то слишком слащаво произнес мужчина, и Питера передернуло. Жгучая ненависть и гнев на кумира и на самого себя цунами нахлынули внутри, заставляя стыдливо опустить взгляд и ругать самого себя за то, что слепо боготворил когда-то (еще пять минут назад) гения. — Похоже, теперь придется тебя убить. Ты ведь видел мое лицо, — беспечно сказал Старк и улыбнулся, обнажая ровный ряд зубов.
— Я вижу ваше лицо каждый день по телику, — буркнул подросток и тут же одернул себя. Вряд ли разозлившийся террорист-миллиардер очень нужное сейчас явление. Скорее наоборот, очень сейчас ненужное.
— Ах, — театрально выдохнул мужчина и приложил руку ко рту. — Значит, знакомиться нет смысла? Я-то думал, что ты хотел бы установить хоть какой-то контакт с человеком, который тебя раздевал и таскал на руках, как принцессу. Или мамочка не учила, что падать в ноги к незнакомцам неприлично?
Питеру хотелось вскочить и наброситься на мужчину, вмазать ему хорошенько за весь шок и страх, которые он испытал в школе и на переговорах, за грязные слова о его покойной маме, потому что Питер уверен на сто процентов, что этот ублюдок прекрасно знает даже номер надгробия, за ни в чем не повинных детей, его одноклассников, которых жестоко расстреляли. Хотелось избить его до крови, до полуобморочного состояния, а потом улизнуть из этого места, добежать до полицейского участка, рассказать, кто стоит за этим кошмарным покушением на школу, дождаться приезда тети Мэй, обнять ее и успокоить. Но мысли о том, что охрана Старка ему и за пределы комнаты выйти не даст, быстро остужают его пыл, немного умеряя клокочущую ярость.
А потом мысли Питера плавно возвращаются к словам Старка. В каком смысле «раздевал»? Питер резко выдохнул, словно из него выбили весь воздух, и опустил голову вниз, глядя на огромную черную футболку, доходящую ему до середины бедра. Подросток тут же вспыхнул, стыдливо кусая губу и стараясь не расплакаться от ощущения беспомощности и унижения.
— Ну-ну, не кисни, сладкий, — бодро сказал мужчина, оглядывая подростка. — Я не педофил, поэтому оставь все эти мысли где-нибудь… подальше отсюда.