Я свернул на тропинку в парк, чтобы обойти проезжую дорогу и поскорее оказаться дома. Парк не был большим: в нем умещалось четыре пары резных лавочек времен Гардинга, асфальтированная тропинка и несколько деревьев вдоль нее. Рядом возвышалась кованная арка, ведущая в соседней парк. Вот там серьезно было, чем похвастаться: пять больших фонтанов, небольшой заповедник с дикими растениями, сцена, где каждый день слышится живая музыка.
Моя нога застыла над палкой, которую молниеносно схватила рядом бежавшая собака. Я развернулся и обомлел. Сзади меня шла та самая девушка Мадлен из клуба и какой-то парень. Она меня не заметила.
Я стоял, как вкопанный. Мадлен смеялась над шутками парня, следя за собакой. Животное подбежало к ней, Мадлен села на корточки и погладила собаку по голове. И тут подняла глаза вверх.
Девушка проморгалась и только потом одарила меня оценивающим взглядом и белозубой улыбкой.
— Привет,— поздоровался я первым.
— Привет, Ноэль,— весело проговорила она и поднялась с корточек.
Она чуть отдернула свою синюю юбку вниз и подошла ко мне ближе. Парень, стоявший позади, пробежался взглядом по мне и скривил губы. Я насмешливо поднял одну бровь, но ничего ему не сказал — отвлёк свое внимание на Мадлен.
— Это кто, Мэд?— подал голос парень, пренебрежительно указывая на меня глазами.
— Друг,— ответил я вместо девушки и лучезарно улыбнулся парню.
Мадлен немного замялась, но снова улыбнулась и кивнула в знак согласия с моими словами.
— Друг, значит?— вопросил парень.— И что ему надо?
— Калеб!— воскликнула Мадлен.— Успокойся!
— Вот правильно: Калеб, успокойся!— согласился я и ухмыльнулся, когда лицо парня начало источать гнев.
Буркнув что-то, он направился к продавцу мороженного.
— Так сколько тебе лет, Мадлен?
— А сколько дашь?— задорно поинтересовалась Мадлен, подзывая к себе собаку.
— Ну не знаю,— протянул я. Мадлен кинула палку, и собака погналась в сторону Калеба, который нервно исподтишка посматривал на нас.— Так бы дал тебе лет восемнадцать-девятнадцать, не зря же ты не захотела показывать паспорт.
По внешнему виду я ей мог дать именно этот возраст. Топ, ели прикрывавший пупок, длинные ресницы, пепельного оттенка волосы, доходящие до поясницы. А я никогда не ошибался с вычислением возраста.
— Почти угадал. Но мне не восемнадцать и не девятнадцать.
— Двадцать?
— Шестнадцать.
Мое горло сжало. Этой красивой девушке шестнадцать лет? Я, конечно, знал, что в двадцать первом веке многие тринадцатилетки похожи на совершеннолетних моделей "VOGUE", но... Мадлен шестнадцать лет?
Видно, сегодня вышла ошибочка с вычислением возраста.
— Удивила?— с улыбкой спросила она и подвинулась ближе.— Черт, ты бы видел свои глаза сейчас.
Я сглотнул слюну, застывшую в глотке. Ещё одно удивление и я подавлюсь ею. Опять.
— Так ты пошутила?— нервно спросил я.
— Нет. Но твоё лицо было нечто. Тебе надо научиться скрывать эмоции, иначе в этом мире долго не проживёшь.
Остолбенел. Мое сознание превратилось в тягучую массу из прошлого и настоящего. Ракель, ее улыбка, слова. Черт, эти слова. Я схватился за голову и больно сжал глаза, чтобы перед ними ничего не плыло. Но это не помогало.
Кровь, смерть, крики, молитвы. Боль, ложь, шепот, ненависть. Ненависть к самому себе.
— Ноэль, все хорошо?— обеспокоено спросила Мадлен.— Ноэль!
Она придержала меня за предплечье и помогла сесть на лавочку. Мадлен села рядом со мной и, не отпуская мою руку, большим пальцем погладила кожу руки. Это чуть-чуть помогло придти в себя, но не до конца.
— Ноэль, что с тобой?— повторила Мадлен.
— Все нормально,— мой голос был хриплым, и вряд ли девушка могла что-нибудь понять из сказанного, но, видимо, она поняла.
— Незаметно.
Я тяжело вдохнул свежий воздух, и голова заболела с новой силой. Виски стянула невыносимая боль, и я зашипел. Мадлен испугано отодвинулась от меня и отпустила мою руку, но потом снова подвинулась.
— Ноэль, что с тобой?— повторила Мадлен. В этот раз ее голос прозвучал так жалко, что я не смог проигнорировать.
— Просто голова болит, такое бывает иногда.
Я открыл глаза, перед которыми всё ещё плыло, но сквозь боль смог достать из кармана таблетки. Грубая сила избивала меня внутри, но я пытался сопротивляться ей.
Главное — не показывать слабость прохожим.
Так говорила Ракель, но в ее словах была истина.
Зная твои слабости, оппонент сможет манипулировать тобой.