– Да, – разжались наконец губы и зубы.
– Когда начал и с чего? – вопросы задавал резко, словно допрашивал.
– В ноябре, прошлом. Трава.
– Что ещё?
Короче, рассказал ему подробно, он только внимательно изучал меня и всё задавал прямые и неприятные вопросы.
– Знаешь какое сегодня число?
– Нет.
– Пятнадцатое апреля. Значит, загулял с нового года?
– Позже. После сессии.
– Ещё и сдать умудрился, – наконец удивился он. – Силён.
– Там ерунда, – махнул я рукой. Он приподнял брови и сказал.
– Встань-ка. Должен удержаться.
И в самом деле, встал. Правда, держась за ближайший стул. Ноги всё равно как ватные, но хоть держали.
– В туалет хочешь?
– Нет. Пить хочу, – он принёс ещё одну бутылку воды. На этот раз выпил половину.
Со мной он оставался несколько этих самых паршивых дней в моей жизни. Ничего не говорил особо, просто был рядом. Мне всегда казалось, что это состояние прерогатива только сидящих на игле, как бы не так! Мышцы, суставы, желудок сворачивало, казалось, в нитку. Оттого, то и дело торчал в ванной. В голове стучало постоянно, хотел спать и не мог. То слонялся по квартире и чуть не бился головой об стену, то вдруг такая апатия, что падал на кровать. Утыкаясь в подушку, понимал, что никакая не мягкая, а словно насыпали щебня. Одеяло казалось тяжёлым. Жар, озноб и всё, казалось, одновременно. Острое желание употребить чего-нибудь, понятное дело, было и не отпускало, но сидел, трясся и, скрипя зубами, терпел.
Глава 13
Центр, в который меня привёз Василий Митрич, оказался просто на высшем уровне. Реально качественная помощь и даже работа. Изгоняя депрессию и мрачные мысли, я воткнулся опять в свои чертежи, ноут взял с собой. Попутно объяснял как пользоваться графическим редактором, да и другими программами, товарищам по несчастью, что называется. Провёл там несколько месяцев, даже понравилось. Врач там – Яков Семёнович, ух, дядька, силён! Даже пожалел, что не встретил такого человека раньше, всё разложил передо мной, причём не направлял, а просто предлагал пути. Ещё была у него интересная придумка, этакий своеобразный поход в одиночестве. Центр располагался практически в лесном массиве, огромном просто, короче, это меня заинтересовало. Выдали карту с маршрутом, рюкзак с малым скарбом и вперёд, выбрал самый длинный путь. Вот это мне реально помогло, неделя одиночного похода, наедине с собственными мыслями, в конце которого я принял решение, чем я конкретно хочу и буду заниматься после выписки. Данными мыслями поделился с Яковом Семёновичем, он кивнул и хлопнул меня по плечу, со словами: «Это лучше».
Вот сюда-то и припёрлись сначала мать с отчимом, потом отец, хорошо хоть один, а не с очередной патлатой бабой. У него прям, мания. Только таких предпочитал. Злость от их приезда уходила, сделал несколько дыхательных упражнений, неплохая штука оказалась и вправду помогала.
Через неделю приехал Василий Митрич:
– Ну, здоров. Как чувствуешь? Посвежел смотрю, – спросил, пожимая руку.
– Хорошо. Спасибо вам. За всё, – говорил запинаясь, чувствовал, что прямо волна какая-то горячая в груди и к горлу.
– Главное, чтобы на пользу. Я тебе работу нашёл. Друг у меня занимается строительством загородных домов. Пойдёшь?
Захлестнуло всё же этим. Никак не мог слова произнести, потом наконец, прокашлявшись, выговорил:
– Василий Митрич… ну, это вообще… да у меня мечта с детства дома такие проектировать, – потом осёкся и посмотрел на него. – Только… я же… у меня диплома-то нет.
– Так флаг в руки. Я тебе помогу перевестись с минимальными потерями, – со спокойной уверенностью произнёс он.
– Подождите, у меня ж специальность-то вообще ничего рядом не стояло. Международная… – договорить я не успел.
– Илья, ты с одного раза понимаешь? – приподнял он бровь.
– Конечно. Но тут-то архитектура, – ответил я растерянно.
– Я договорился. Пойдёшь на третий. Ты справишься, я в тебя верю, – спокойно произнёс Василий Митрич.
– Ага, – опешил я, потом собравшись с мыслями, спросил. – А вы же вроде, преподаватель по гитаре или я что-то путаю?
– Нет, – он усмехнулся, вдруг хлопнув себя по лбу, раскрыл пакет, который всё лежал на скамейке, между нами. – Вот. Тут тебе, понимаешь гостинцы и мороженое. Любишь?
– Да. Мороженое я люблю, – озадаченно посмотрел на него, он протягивал мне вафельный стаканчик.
– Это моё любимое, с детства, – пояснил он.
– Василий Митрич, я понял. Вы мне тут зубы заговариваете? – прищурился я.
– Самую малость. Я, понимаешь ли, Илья, служил когда-то в полиции, то есть тогда ещё милиции. Отделение сейчас как точно именуется не отслеживал, но короче по борьбе с наркотиками.