– Что ты ещё употреблял? – уже стараясь успокоиться заговорил он.
– Не знаю. Давали какие-то таблетки, – пожал плечами и еле сдерживался, чтоб не расплыться в улыбке.
– Ты совсем из ума выжил? – ну, вот, честно говоря, тут он прав на все сто. Хоть бы спросил, что тебе в рот совали.
– Слушай, а чего ты меня так тянешь? Зачем я тебе? – я поставил локоть на стол и взглянул на отца.
– Ты мой сын, – без патетики не обошлось.
– Да какой я вам на фиг сын, – вздохнул и хмыкнул я, – так побочный эффект вашего брака по расчёту. А раз случился, то надо как положено. Спецшкола с английским. В Мидовскую академию, которую вы с матерью закончили. Соответственно и распределение, короче, чтобы было чего коллегам и высокому начальству продемонстрировать. Вот смотрите, какой у нас сын.
– У тебя уже и бред начался, – с недовольной злостью произнёс он.
– Да какой это делирий, ещё пока не случился. Просто пока нет должных тормозов, вот тебе и говорю, – почувствовал, что начинаю улыбаться и постарался сдержаться. А то уж слишком как-то.
Отец покраснел, но зазвенел его мобильник. Он поднял меня со стула и направился из ресторана. Отвёз, понятно куда – в клинику. Там пробыл две недели. На самом деле и сам вздохнул с облегчением, поскольку особых нарушений от приёма амфетаминов не было. Спасибо организму, оказался выносливым. Впрочем, эту молитву я потом произнёс не однажды.
Глава 10
Из клиники же тогда я вышел обозлённый и раздражённый до предела. На отца, на мать. На то, что нужно теперь нагонять эти чёртовы недели в академии и потому что мне хотелось раскурить, что я и сделал, как только приехал домой. Но в учёбу впёрся по серьёзному, не отрывался вплоть до нового года, даже постепенно забросил эту чёртову Мэри.
Нина с Нэлькой не объявлялись, я уж начал потихоньку мыслями отвязываться от них. В конце концов, и без них найду вариант покупки, если надо. Перед самым праздником решил заскочить к Василию Митричу. Тот был рад, преподнёс ему небольшой презент, ну так, сувенир больше. Увидел в каком-то торговом центре ёлочную игрушку в виде гитары, понравилось.
– Как дела-то, рассказывай, – предложил он и подвинул мне чашку с чаем и печенье.
– Да всё путём, – отпил я и запихнул за щёку кругляш этого самого печенья и даже удивился. – Вкуснотень какая!
– А-а… это моя племяшка. Здорово у неё получается. Она всем такие подарки делает, – рассмеялся и по-доброму так, подмигнул.
– А мне не сделает? – улыбнулся я.
– Ишь ты, скорый какой, – поддел он.
– Да вкусно просто. Обалдеть можно, – оправдывался я.
– Сейчас, сам понимаешь, у неё заказов много. Новый год на носу. А вот после, думаю, запросто, – он прервался и заговорил обрадованно. – Ага, а вот и она. Сам и попроси.
– Василь, ой… – увидев меня остановилась в дверях и улыбнулась. – Добрый вечер. Я потом тогда…
– Нет, нет. Вита, проходи. Может, тоже чаю.
– Ты разрешаешь? – снова такая улыбка. Я так и держал эту чёртову чашку на весу. Никак не мог оторвать от неё глаз.
– Да, садись уже, – усмехнулся Василий Митрич, освобождая ещё один стул для неё. Повернулся ко мне, хмыкнул. Я наконец поставил чашку на стол. Он же проговорил, обращаясь к ней. – Вот, познакомься. Илья, мой ученик. Я тебе говорил про него как-то. Хороший парень и гитарой владеет отменно.
– Виталина, – кивнула она слегка головой.
– Красиво, – всё ещё не отойдя от первого впечатления, одобрил я.
– Это мама с папой постарались, – легко улыбнулась она.
– И не говори, учудила сестра моя, – хохотнул Василий Митрич. – Нас-то родители, считай по-деревенски назвали, а она вот решила отомстить в своём роде.
Я с удивлением взглянул на него и затем на Виталину, она пояснила:
– Всё просто. Василий и Мария. Ещё есть одна сестра Анна.
– Понял, – кивнул я. – Ну, я тоже недалеко ушёл.
– Илья, – чуть наклонила она голову. – Мне всегда нравилось это имя.
– Ну, мне приятно, что тебе приятно, – наконец-то хоть связно начал говорить. Она действительно была очень интересной. Такие странные чуть раскосые глаза, тёмный цвет их охарактеризовать даже было трудно, но невероятно притягательные. Красивые брови, чуть изогнутые. Почти чёрные волосы, но в свете давали такой благородный отблеск меди. Кожа смуглая и гладкая, губы пухлые и даже цвет помады не был ярким, терпеть это не могу, а таким опять же очень ей шедшим, с каким-то коричневым оттенком. Зубки белые и ровненькие. Фигура, так вообще меня удивила. Когда Василий Митрич проговорил про горы заказов по выпечке, представил себе этакую кругленькую, пухленькую хозяйственную барышню, почему-то в белом переднике. Здесь же, полная противоположность. Довольно высокая, бёдра стройные это точно, остальное разглядеть под её объёмным свитером не представлялось возможным, но точно знал, что полный порядок и с остальным.