Осеан Аврил, сестра Морганы Аврил, секретарь.
Жанин Дебуаз, бабушка Миртий Камю, помощник секретаря.
Алина Массон, лучшая подруга Миртий Камю, казначей.
Редкие собрания общества предоставили Алине возможность сблизиться с Осеан. Обе потеряли сестру-близнеца, одна — сестру по крови, другая — сестру по духу. У обеих словно отрезали половинку их самих. Они понимали друг друга, несмотря на то что Осеан унаследовала от матери стойкую ненависть к мужчинам, которых во время их долгих ночных бесед она обвиняла во всех смертных грехах. Возможно, потому, что они учинили насилие над ее сестрой. Впервые Алина открылась, осмелилась поделиться сомнениями, снедавшими ее уже несколько лет. Выслушав ее, Осеан никому ничего не сказала, даже матери, а Алине посоветовала обратиться к полицейским, которые вели расследование убийства Миртий Камю. Лучше поговорить с Элен Нильсон, чем с Бастине. Психолог-криминалист знала материалы дела не хуже коммандана, но наверняка способна лучше ее понять. Вероятно, способна.
Элен Нильсон отказалась говорить с Алиной Массон. Дело Аврил–Камю закрыли четыре года назад, и у нее полно других дел, которыми она обязана заниматься.
Десять телефонных звонков ничего не дали.
Пришлось обратиться к Пирозу, тот сумел надавить на судью Лагарда, а судья, в свою очередь, убедил психолога-криминалиста согласиться принять в своем парижском кабинете, расположенном в Четвертом округе на улице д’Обинье, капитана жандармов и лучшую подругу Миртий Камю. Пироз ругал грязное вонючее метро, на площади Конкорд чуть не попал под машину. Чертыхаясь, втиснул живот в крошечную кованую кабину лифта, который доставил их на пятый этаж, прямо в кабинет Нильсон, с окнами на юг, с видом на Сену.
Алина все время молчала.
Когда Элен, в платье от Ральфа Лорена, с декольте, не скрывавшем обновленного бюста, открыла тяжелую дубовую дверь и вошла в кабинет, Алина Массон чуть было не выскочила вон.
Способна понять?
Грузный, неповоротливый Пироз, явно впечатленный выполненными по индивидуальному заказу округлостями бывшей шведской проститутки, застыл, словно приклеенный к паркету; преградив Алине дорогу к отступлению.
Они сели. Кожаные кресла. Низенький стеклянный столик. Вид на остров Сен-Луи и скользящие туда-сюда прогулочные катера. У Алины закружилась голова. Как приблизиться к истине, не запятнав память Миртий?
Элен свободно расположила ноги безупречной формы и нахмурила неестественно гладкое лицо.
— Вы желали со мной встретиться, мадемуазель Массон?
У Алины не было другого выхода, и она ринулась в пропасть:
— Помните, — с трудом проговорила она, — в первый раз мы встретились в отделении региональной судебной полиции Кана, сразу после убийства Миртий. Вы тогда задали вопрос. Странный вопрос.
— Какой? — спросила Элен; она явно не пересматривала дело. — С тех пор прошло больше шести лет.
— Вы… вы спросили, почему в тот день, когда Миртий изнасиловали, она была одета так сексуально притягательно… Короткое голубое платье с яркими цветами гибискуса. Малиновое нижнее белье в тон цветам, а не в обычную одежду аниматора лагеря для подростков.
— Возможно. Тогда мы рассматривали множество гипотез…
— О чем вы думали в тот момент? — настаивала Алина.
Сделав над собой видимое усилие, Элен погрузилась в омут памяти и, вынырнув, устало ответила:
— Ни о чем определенном. Насколько я помню, Бастине настаивал на поисках потенциального преступника и не считал важным изучение личности жертвы. Он был прав, Миртий Камю, как и Моргана Аврил, стали случайными жертвами насильника.
Пироз зевнул.
— Я много размышляла над вашим вопросом, — продолжала Алина, — все эти годы. Честно говоря, беспрестанно об этом думала. Вы правы, Миртий обычно так не одевалась.
— Но Миртий погибла, когда у нее был выходной! Насколько я помню, вы руководили летним лагерем «Золотая простыня» в Изиньи, да, вы мне сами сказали.
— Даже в выходные дни Миртий так не одевалась.
Лицо Элен нахмурилось еще больше.
— Что вы хотите сказать, мадемуазель Массон? Что Миртий убил не случайный негодяй? Что она знала своего насильника? Что она… что у нее было назначено с ним свидание? Это вы хотите сказать?
Алина колебалась. На стене в стеклянной раме висело огромное фото коленопреклоненной обнаженной женщины, лицо которой скрывалось под каскадом белокурых волос.
Элен?
Вся окружающая обстановка располагала именно к такому ответу.