Я вглядывался в опустевший перекресток, где за кремовым павильончиком исчезла машина, увозившая Осеан.
— Тогда я обращалась к тебе на «вы», Джамал. Я была уверена, что вы бы не дали мне свою карточку. Потому что вы любите романтических женщин, роковых красавиц, неуловимую красоту. Не таких непосредственных, как я. — Холодным пальцем Мона провела по моей щеке. — Вы ловите призрачные образы, коллекционируете их, как фигурки Панини, не пытаясь поймать ту, которая нужна вам.
Яркая вспышка, мелькнувшая в бледном дневном свете, ослепила меня. Кто-то из жандармов фотографировал борта и оснастку «Параме», чтобы определить то место, откуда Мескилек сбросил за борт Пироза. Никто по-прежнему не торопился нас допрашивать.
Слова Моны продолжали проскальзывать мне в голову:
«Вы любите романтических женщин, роковых красавиц, неуловимую красоту.
Вы не пытаетесь поймать ту, которая нужна вам».
Теперь я вспомнил, она сказала мне это еще в первый вечер; некое предчувствие, на которое я не обратил внимания.
— Забудем прошлое, — громко произнес я. — Ты права, Мона, меня больше привлекают звезды.
Я провел рукой под левым коленом — наверное, чтобы вновь ощутить пустоту.
— Те, которые я должен завоевать! Недостижимые вершины. Забраться на Монблан, ну, и тому подобные глупости. Для этого я упорно тренируюсь.
— Я знаю. В сущности, я всегда это знала. Чао, Джамал. Нас ждут жандармы. Думаю, мы оба можем похоронить славную девушку Мону, тогда как…
Алина. Вбить себе в голову это имя.
Она изогнулась, вытаскивая из заднего кармана джинсов какую-то штуку.
— Помня о твоих будущих вершинах, я вчера подобрала ее и положила на капот «фиата». Когда же ты рванул, чтобы уйти от Пироза, она соскользнула на землю. Возможно, ты даже проехал по ней…
Мона вложила мне в руку желтую звезду шерифа. Черную от грязи. Искореженную.
— Ты мне ее доверил. Теперь тебе надо найти другую хранительницу.
Я устремил взор к небу. Высоко над побледневшим месяцем, мимо которого плыли длинные белые облака, тускло поблескивало догорающее созвездие.
— Спасибо, Мона. Но она мне больше не нужна.
Я посмотрел на утренние звезды, кокетливо подмигивавшие из-за последней тонкой вуали тумана, потом двумя пальцами взял звезду шерифа и резким движением швырнул ее в воду, как можно дальше от яхты.
Описав элегантную кривую, кусочек жести отрикошетил от черной поверхности бухты.
— Не надо было этого делать, — заметила Мона. — Это твой талисман…
Звезда шерифа медленно погружалась в воду.
— Твой талисман, — повторила она.
Она подошла к борту и начала спускаться. Она одолела всего три ступеньки веревочной лестницы, когда жандарм в кожаной куртке вытащил руки из карманов и бросился помогать ей.
Четверо жандармов вынесли на палубу трупы Пироза и Мескилека, упакованные в темные пластиковые мешки.
Один из них смерил меня равнодушным взглядом. Быть может, он надеялся, что я помогу им оттранспортировать трупы.
Я закрыл глаза; качка убаюкивала меня.
В голове плясали пять целей.
Пять команд.
Стать первым спортсменом-инвалидом, принявшим участие в супермарафоне вокруг Монблана.
Заняться любовью с женщиной своей мечты.
Родить ребенка.
Быть оплаканным женщиной после смерти.
Заплатить долг, прежде чем умру.
Я не втирал очки Моне, по крайней мере, не в этот раз.
Мне больше не нужна путеводная звезда.
Я уже достиг всех пяти целей. Первое — это всего лишь вопрос тренированности. Второе перестало быть недосягаемым Эверестом.
Осеан…
Никогда еще я так сильно не хотел, чтобы три моих желания исполнила одна и та же женщина. А пятая цель… за последние дни я столько раз был близок к смерти, что она вполне могла бы дать мне долгую передышку…
Трудно сказать, сколько времени я просидел на сундуке, погруженный в собственные мысли, пока наконец какой-то флик не пришел допросить меня. Молодой, улыбающийся, наверное, стажер. Он протянул мне одеяло и спросил, не хочу ли я переодеться. Я покачал головой.
— Следуйте за мной…
Я встал и запрыгал на своей единственной ноге. Смутившись, стажер обернулся и стал шарить глазами по кораблю, надеясь отыскать мою отсутствующую половину ноги. Хотя, возможно, он искал, не притаился ли где-нибудь на борту крокодил с открытой пастью, который только и ждет, чтобы откусить мне вторую ногу.
Вскоре я почувствовал, что его смущение перешло в недоверие. Его многозначительный взгляд заскользил по моему лицу.