Убийца наносил удары наугад. Хуже не бывает.
На похороны Миртий Камю в церкви Сен-Жан-д’Эльбеф собралось более пяти тысяч человек. Почти каждый десятый житель городской агломерации.
Миртий Камю стала своего рода образцом для подражания. Она того заслуживала.
Все ненавидели убийцу.
Все, кроме, вероятно, его родственников.
Шарль и Луиза Камю были людьми известными в своем городке. Известными и уважаемыми. Шарль почти двадцать лет работал директором музея Эльбефа и слыл лучшим знатоком агломерации и двухтысячелетней истории Сены. Луиза преподавала танцы в зале Гамбетта и боролась за сохранение здания цирка-театра, самого красивого исторического памятника города.
Гуманная пара. Прогрессивная. Центристы по убеждениям.
У Луизы и Шарля был всего один поздний ребенок. Настоящее сокровище, они это сознавали и потому старались не запирать Миртий в сейф.
Миртий посещала танцевальные курсы матери, цирковой кружок и школу в квартале Пюшо, где за последние двадцать лет проводились всевозможные социальные эксперименты.
К ней на день рождения, в маленький дом на берегу Сены, втиснувшийся между современных зданий, приходили как отпрыски самых богатых семейств Эльбефа, так и дочери безработных и сыновья африканских иммигрантов.
Со стороны Луизы и Шарля это был взвешенный выбор, выбор не политический, а продиктованный самой жизнью. Миртий — единственный ребенок, любимый, самый лучший. Они хотели, чтобы Миртий была прекрасна не внешне, ибо внешне она была очень хороша без всякого старания с их стороны; они хотели, чтобы Миртий стала прекрасным человеком. Если подумать, возможно, в них даже говорил эгоизм, ведь они надеялись, что она возьмет от них лучшие из присущих им качеств, их ценности, такие как великодушие, способность уступать и прощать, а когда их не станет, передаст их дальше.
Задолго до рождения Миртий Луиза и Шарль создали для детей из неблагополучных семей Эльбефа ассоциацию «Золотой Простыни». Это было в 1964 году, когда кризис в текстильной промышленности выбросил на улицу половину рабочих агломерации. Прибытие на берега Сены заводов «Рено» не смогло полностью компенсировать потерянные рабочие места. Каждое лето ассоциация «Золотой Простыни» устраивала лагеря для детей и подростков, не имевших возможности уехать на каникулы, лагеря, которыми Луиза и Шарль руководили более тридцати лет. Они брали с собой Миртий, когда та еще толком не умела ходить, и малышка стала своего рода талисманом будущих уличных главарей, летом устанавливавших свои законы в дортуарах, а в остальное время года на городских улицах. В 1999 году Луиза и Шарль передали руководство лагерем Фредерику Мескилеку, директору Дома молодежи и культуры Эльбефа. Когда Миртий исполнилось семнадцать, Фредерик уговорил ее начать работать аниматором.
Фредерику Мескилеку нравилось, когда его называли Шишин, по имени другого Фредерика, гитариста группы «Рита Мицуко». Мескилек строил из себя денди и одновременно своего парня, носил длинные волосы, реденькую бородку и говорил степенно. Из строгого воспитания и десяти лет скаутского патруля он вынес моральные принципы, удовлетворявшие Шарля и Луизу, а кругосветное путешествие, совершенное в одиночку, когда ему еще не было двадцати, стало той изюминкой, которая притягивала к нему девушек, особенно тех, кто был значительно моложе его.
Включая Миртий.
Несмотря на разницу в возрасте, никто не сомневался, что Миртий и Фредерик полюбят друг друга. Ей было восемнадцать, а ему тридцать семь, но Луиза и Шарль не считали нужным препятствовать им.
Фредерик тоже был прекрасным человеком.
Свадьбу назначили на 2 октября 2004 года. На безымянном пальце трупа Миртий блестело обручальное кольцо.
На свадьбу Миртий собиралось прийти много народу.
Много, но значительно меньше, чем пришло на ее похороны.
Следовательское трио активизировалось. Судья, коммандан и психолог-криминалист.
Поначалу судья Лагард только и делал, что соглашался с решениями полицейского, а психолог-криминалист постоянно зевала, просматривая нескончаемые листы данных ДНК. Банк генетических кодов жителей Нормандии, созданный после убийства Морганы Аврил, пополнился кодами местных жителей, избежавших сдачи генетического материала в прошлый раз, а также отпускников и обитателей кемпингов в бухте Вей.
Безрезультатно; разумеется, всех доноров исключили из числа подозреваемых.
С завидной регулярностью вывешивали фоторобот, сделанный по указанию капитана Грима — портрет молодого человека с красным шарфом «Берберри», которого видели в Ипоре и чьи родители предположительно имели домик на побережье Нормандии.