Тонкий овал лица, резко очерченные скулы, большие глаза, длинная шея, особенно заметная из-за высоко поднятых волос. Младенец на коленях матери строго и серьезно смотрел в объектив.
– Прадед погиб в Гражданскую войну, их с бабушкой сослали сюда… – снова заговорила Аглая, – мы с твоей мамой сестры, от разных отцов. С первым мужем бабушка не успела зарегистрироваться, он утонул на лесосплаве. А потом она дала Лиде свою фамилию, чтобы мы с ней считались родными…
Людмила почувствовала вдруг ужасную усталость. Тяжелый перелет, холод, да еще встреча с теткой. Она просто не в состоянии вместить в себя сведения о стольких родственниках. Да и зачем? Они все давно умерли, она никогда их не узнает…
– Послушай, девочка, послушай, это очень важно… – Аглая Васильевна мягко, но решительно тронула ее за плечо, – вижу, что ты устала, но потерпи еще немножко.
Людмиле стало стыдно. Человек к ней со всей душой – привела к себе, обогрела, чаем напоила, а она не может даже выслушать, хотя бы из простой благодарности.
– Ты права, невозможно знать точно, что произошло в твоей семье в шестнадцатом веке, слишком много прошло времени, – продолжала Аглая Васильевна, – но существует легенда, что семья Коллоди – это побочная ветвь знаменитой семьи Борджиа. Ты ведь знаешь, кто они такие?
– Ну… – неуверенно ответила Людмила. – Лукреция Борджиа, она убивала своих любовников…
– Да… – Аглая скрыла улыбку, – прямо скажем, маловато… Судьба у нее была очень сложной, она была несвободна в своих поступках и решениях, ею руководили отец и брат. Много раз выдавали замуж, не спрашивая согласия, первый раз выдали в тринадцать лет. Ну, тогда это было в порядке вещей, Джульетте, как ты помнишь, было четырнадцать, Шекспир прямо пишет…
«Не помню», – подумала Людмила, но ничего не сказала.
– Известно, что была Лукреция очень красива: светлые волосы, удивительные зеленые глаза.
Людмила подняла голову – да это же ее описание – светловолосая женщина с удивительными зелеными глазами.
– Да-да, – кивнула Аглая и погладила ее по голове, – женщины в нашей семье похожи на Лукрецию. Не все, конечно, – поправилась она, – но одна в поколении обязательно такая же красавица. Так уж повелось, что имя им дают обязательно на «Л», отдавая дань памяти Лукреции. Твою прабабку – ту, что на снимке, звали Леокадией, бабушку – Ларисой, твою маму – Лидией, а тебя – Людмилой… Не могу сказать, что это приносит им счастье, хотя не знаю про тебя…
– Это случайно, так получилось случайно… – вставила Людмила.
– Как знать? – вздохнула тетка. – Ничего не бывает случайного в мире, все предопределено…
Людмила задумалась на мгновение.
С детства у нее было все, что она пожелает. Хотя, надо сказать, хотела она немногого. Была тиха и послушна, гувернантки, которых нанимал отец, всегда были ею довольны. Сколько себя помнит, не имелось у нее никаких особенных желаний. Потом отец послал ее в Англию, в закрытую школу, а когда вернулась, сразу же вышла замуж за Димку. Они познакомились на приеме, который отец давал в честь ее приезда. Он сам их и познакомил. Брат говорил, что какие-то дела у них были с Димкиным отцом, партнерство или еще какие-то деловые связи, Людмила совершенно не разбиралась в бизнесе. Тем более что отец не афишировал свои дела, формально он – председатель комитета по финансам в городском правительстве, то есть государственный служащий, ему, кажется, нельзя заниматься бизнесом… в общем, Людмила ничего в этом не понимает и сейчас, а уж тогда-то, в восемнадцать лет, и вовсе об этом не думала.
Димка был симпатичный, улыбчивый, сразу ей понравился, она ему тоже. С ним было весело: он рассказывал забавные истории, таскал ее по модным клубам, знакомил с приятелями, которых у него было великое множество.
После сдержанной, суховатой Англии Людмиле ужасно нравилась такая жизнь, просто нескончаемый праздник. Тем более что отец всячески приветствовал их с Димкой общение.
Они ходили смотреть в зоопарке орангутанга по имени Моника. Моника была очень умной обезьяной, она рисовала и понимала человеческую речь. Они ночами носились по пустому городу в Димкиной открытой машине, они даже собирались прыгать с парашютом, но ее отец своевременно узнал об этом и запретил.
Они любили друг друга в крошечной однокомнатной квартирке, которую Димке уступил на время приятель. Димка жил с родителями в загородном доме, будущая свекровь принимала Людмилу до приторности любезно, но о том, чтобы остаться на ночь, не было и речи.
Они были молоды и бесшабашны, то, что происходило тогда между ними, казалось Людмиле любовью. Наверно, в тот короткий период она и была счастлива.