— У них что, связи своей нет? — недоуменно сказал «Буран».
— Лишней секунды нет! — крикнул Панин так, чтобы голос его был услышан.
— Нервные они там все, в уголовном розыске,— сказал «Буран», и голос его прозвучал чуть помягче.— А ты, Узлов, как я понимаю, трассу оставил?
— Да передайте вы срочно то, о чем просят! — вырвав у гаишника рацию, со злостью прошипел капитан. Машина вильнула, едва не столкнувшись с летящим навстречу КамАЗом.
— Передаю,— сказал «Буран» и отключился.
— Хуже нет на трассе дежурить,— проворчал инспектор.— Уже начальство из Смольного давно разъехалось, а они все трясутся. Будет еще мне за то, что с трассы уехал.
— Кто тебя обидит? — усмехнулся Панин.— Вон ты какой здоровый, как танк!
— Скажешь! — отмахнулся инспектор, и на лице у него расплылась довольная улыбка. Он и правда был крупным мужчиной. Когда он сел в «Жигули», Панину показалось, что машина накренилась на правую сторону.
— А я-то тебе на что? — спросил гаишник.— Прикрыть, когда с бабой в дом пойдешь?
— С бабой! — передразнил Панин.— Она актриса.
— Но бабой-то быть не перестала?
— По-моему, нет! — расхохотался капитан. С инспектором Володей ему повезло. Успев предупредить своих, Панин успокоился.
— Тебе прикрывать меня не придется. Не хватало там в мундире отсвечивать. Подежуришь на подъезде. Актрису должен помощник режиссера привезти…— Опять его охватила тревога: «А что, если они успеют раньше?» — Вот и постережешь его до приезда наших.
— А зачем его стеречь? Заслужил?
— Да нет, это я так…
— Ты что ж, один в дом пойдешь?
— Довезу актрису до места на машине помрежа и останусь ждать. Не пешком же ей топать! Правда?
— Годится,— согласился инспектор.
— Нет. Не годится,— с досадой сказал Панин.— Машину помрежа бандиты могут знать.
— А на твоей?
— Я уж перед ними помелькал.
— Что за драгоценности у актрисы? — поинтересовался Володя.
— Муж говорит — грошовые. Из-за них серьезные люди рисковать не станут. Только муж, я думаю, не все знает. Леня Орешников мог привезти ей из-за границы кое-что стоящее! Но, может быть, преступникам нужна сама Данилкина?
— Зачем?
— Для шантажа.
— Долго же они ждали! Я слышал, певец уж с неделю как пропал.
Панин вздохнул.
— Если им Данилкина понадобилась, значит, Орешников еще держится.
— Или его уже нет в живых.
— Не веришь?
Инспектор с опаской проводил взглядом огромный трейлер, пронесшийся совсем рядом с «Жигулями», и сказал:
— Ты бы, капитан, следил хорошенько за дорогой. А то отберу у тебя права. Трижды под красный свет пролетел.
С Синопской набережной они выехали на проспект Обуховской обороны. Остались справа зеленые кущи Александро-Невской лавры. Сквозь шум нескончаемого потока грузовиков до них неожиданно донеслись негромкие удары колокола.
— У преподобных отцов служба,— сказал инспектор.
Свернув на Глиняную улицу, Панин остановился и вышел из машины.
Инспектор тоже выбрался из «Жигулей», одернул тужурку, поправил портупею. В руках у него по-прежнему был милицейский жезл. Щегольским движением он крутанул его и, довольный собой, сказал:
— Ну, нарушитель, показывай, кого тормознуть?
— Как твоя шарманка? — Панин показал глазами на радиотелефон.
— Сейчас проверим,— инспектор щелкнул тумблером, но аппарат молчал. Владимир потряс его — никакого эффекта.— Батареи сели, что ли? — он проверил контакты, еще раз энергично потряс, но чертова коробка не подавала никаких признаков жизни.
— Вот проклятье! — выругался Узлов.— Стоишь без дела — работает как часы. Оглохнуть можно. А как приспичит!…— Он вдруг с силой раскрутил аппарат, как пращу, и Панин испугался, что сейчас запустит его за забор, уныло тянувшийся вдоль улицы. Но инспектор опустил руку и сказал виновато: — Потом год придется выплачивать. Дорогая игрушка, сволочь.
Панин посмотрел на часы — половина девятого. С тех пор как Данилкин повесил телефонную трубку прошло не более двадцати минут. У капитана отлегло от сердца: за двадцать минут из района Долгого озера в Невский район не добраться. «Может быть, Татьяна Данилкина заезжала не к себе домой, а к Тамаре Белоноговой? Она ведь сейчас живет у нее? Но режиссер сказал определенно: «Она поехала домой взять цацки…»
В это время из-за угла появилось такси, и капитан подумал о том, что таксомотор с рацией помог бы ему решить все проблемы: и со своими связаться, и подъехать с Данилкиной к дому на такси. Это выглядело бы совсем безобидно. Но машина была без антенны.
— Володя, останови таксиста с радиотелефоном,— попросил Панин, с надеждой глядя на перекресток.
— Правильно! — обрадовался инспектор.— Хороший камуфляж!
И в это время из-за угла появился еще один таксомотор, с длинной антенной на багажнике. В такси сидел пассажир, и Панин понял, что возникнут сложности. Но на пустом Глухозерском шоссе пустого такси можно было и не дождаться. Он сказал:
— Давай, Володя, тормози!
Инспектор поднял жезл.
В какое-то мгновение Панину показалось, что машина не остановится — она пронеслась мимо инспектора, не сбавляя скорости. Но тут же раздался резкий скрежет тормозов. Молодой шофер торопливо выскочил из машины.
— Ты чего, командир? Иду без нарушений.
Одет он был в легкий спортивный костюм с фирменной лилией на груди, но большой живот портил фигуру.
— Не переживай, не переживай! — добродушно сказал инспектор.— У нас до тебя дело есть…
Пока инспектор объяснялся с шофером, Панин решил поговорить с пассажиром. В конце концов инспектор может довезти его до места и на «Жигулях». Он двинулся к таксомотору, пытаясь разглядеть пассажира. Это был козлобородый Рюмин. В руках он держал маленький, почти игрушечный автомат. Панину эта игрушка была знакома. Израильский автомат «узи».
— Сурик! Назад! — крикнул Рюмин.
«Не успею послать патрон в патронник»,— подумал Панин, выхватывая пистолет. Но его выручил инспектор. Услышав окрик Рюмина, он оглянулся и тоже увидел автомат. Чтобы достать пистолет, ему нужно было освободить руку, все еще державшую бесполезный радиотелефон. И он, вложив в бросок все свои сто килограммов, метнул аппарат в опускающееся стекло. Глухой удар совпал с автоматной очередью, но она ушла в белесое вечернее небо.
Панин успел передернуть затвор и выпустил в Рюмина три пули. Он почувствовал, что все они не прошли мимо. Выстрелов из машины больше не последовало. Панин рванул на себя дверцу. Рюмин вывалился прямо на него, и капитану пришлось отступить на шаг, чтобы не испачкаться — вся голова была залита кровью. Панин подхватил падающий автомат.
Рядом раздалось еще несколько выстрелов: это инспектор стрелял по убегающему шоферу. Панин видел, как шофер споткнулся и присел, схватившись за ногу. И в это время снова раздался резкий скрип тормозов: вылетевшие из-за угла красные «Жигули» чуть не налетели на раненого. Из машины выскочил Курносов и кинулся его поднимать.
— Назад! — крикнул инспектор.— Он вооружен!
Курносов испуганно отпрянул и спрятался за «Жигули». Наверное, шофер испугался, что его могут пристрелить, и швырнул свой пистолет под ноги осторожно приближающемуся инспектору ГАИ.
А Панин склонился над Рюминым. Тот застонал. Глаза его были открыты. Капитан заглянул в салон, отыскивая глазами аптечку, но аптечки не было.
— Где Орешников? — спросил капитан.
Рюмин попытался плюнуть, но сил у него на это не хватило — только на губах выступила розовая пена.
Панин схватил трубку радиотелефона такси, но тут же положил — диспетчер могла быть связана с бандой.
На дороге начинали скапливаться автомашины — любопытство заставляло водителей позабыть на время о тех делах, по которым они ехали. Примчался на мотоцикле старшина Госавтоинспекции. Он услышал выстрелы с Обводного канала. «Ну и ладненько! — подумал Панин.— Теперь они и без меня разберутся». Он подошел к «Жигулям» Курносова. Сам помреж все еще опасливо прятался за машиной. Татьяна Данилкина, с перекошенным от ужаса лицом, глядела туда, где лежал Анатолий Рюмин. На заднем диване «Жигулей» сидел Валерий Николаевич Данилкин.