- Это же ликторы называется, - попыталась просветить меня Афина.
- Ладно, хрен с ними. А вот что значит "принять почтительно"?
- М-р-р... Не знаю, наверное, как если бы это были Шива и Вишну. Да, попадись мне Шива и Вишну, сделал бы я из них бифштекс, ибо единственный сколько-нибудь связный текст, который нам удалось извлечь из "Терры", гласил: "Made by Shivva & Vishnu, Inc.". За такую машину, право же, стоило бы... Энки бы мне помог, у него изделие той же фирмы. Нет, почтительность, вероятно, означала что-то другое.
Поэтому, когда процессия подошла ко входному люку, я сказал: "Да уж ладно, входите, раз пришли", - и разгерметизировал тамбур. Зевес решительным взмахом руки отпустил ликторов и пролез в люк. Вид он, надо признать, имел представительный - с точки зрения примитивного разумного существа.
- Да повернись ты! - прошипел Гелий из динамика. - Он же верховный!
Я развернулся в кресле.
- Так-то ты встречаешь своего повелителя, - укоризненно обратился ко мне Зевс. - Встать! Встать, быдло!
До сих пор не знаю, что такое быдло. Но встать я встал - почему бы нет? Такие забавы, правда, более во вкусе диспетчера, но раз уж просят...
- Презренный! - загремел Громовержец. - Ты не знаешь, как надо приветствовать меня, властелина всех богов Олимпа?! Грязный, оборванный, словно последний раб - ты смотришь на меня, как равный на равного?
Я смолчал, хотя принимал душ не больше часа назад. Да и костюм был, по-моему, вполне ничего. Но тут уж, наверное, верховным виднее.
- Ничтожество! - продолжал Зевс. - Ты так и будешь молчать?
- Добрый день, парень, - сказал я.
Допускаю, что это было не самое удачное начало, но до этого мне ни разу не приходилось разговаривать с верховными божествами. У верховного не выдержали нервы, и в меня полетела молния - добротная молния, хорошо, что я заэкранировал пульт.
- Слушай, Громовержец, - сказал я, - все-таки где у тебя электрические органы?
Громовержец произнес нечто крайне абстрактное насчет того, что заряжается он будто бы прямо из космоса, а потом стал меня ругать. Сказано было много всего, но в основном упоминались рога и нога. В самом деле, пора, пожалуй, лечиться, раз уж и этот тип заметил. Но рога?
- О Громовержец, - сказал я, - у тебя галлюцинации, что ли? Какие рога? Я не копытное...
- Скотина ты!
Зевес, вероятно, не знал, что такое галлюцинации, посему продолжал ругаться. Когда он дошел до хромоногого вонючего импотента, я приподнял Юпитера над полом метра на полтора, подержал немного в воздухе, а потом разрядился на него. Зевес был бессмертный, но с такими мощностями он сталкивался впервые, и такие мощности ему не понравились. Он висел, дергался, корчился и корячился, а я смотрел на него, и мне, честно говоря, было даже приятно.
- О великий, - Афина как раз вовремя материализовалась перед пультом, - ты видишь, что для твоего божественного достоинства оскорбительно пребывание в этом грязном вертепе. Вели этому смерду молчать о постигшем тебя несчастье.
- Ибо иначе тебя постигнет ужасная кара! - завопил Зевс.
- Ладно, - сказал я, - ладно уж, с кем не бывает. А теперь - брысь отсюда! Великий не заставил себя упрашивать.
- Слушайте, ребята, - спросил я вечером, - чем же он все-таки будет заниматься?
- Блудить и руководить, - сказала Афина.
Блудить - это понятно, это ему на роду написано. А вот...
- Чем руководить?
- Да мирозданием же... Ты не бойся.
Легко сказать! Ежели такое вот существо имеет намерение руководить мирозданием, тут становится не до шуток.
- Успокойся, Гефест, - сказал Гелий. - В мои дела он, например, не вмешивается принципиально, а ты...
- Надеюсь не видеть его хотя бы несколько веков.
- Ну, это едва ли. Так вот, ты у нас инженер, технолог-искусник. Ты делаешь декстра-латераторы и другие полезные вещи. Ты их хорошо делаешь.
- Диспетчер, а ты представляешь себе, что будет, если декстра-латератор сделать плохо?
- ..... будет, - сказала Афина.
- Правильно, - согласился Гелий. - Именно это с нами и будет. Но я о другом. По просьбе бессмертных ты делаешь топоры и бабские побрякушки, так?
- Ну, это просто.
- Потому что у них не хватит фантазии попросить у тебя декстра-латератор. А если кто-нибудь найдет его на дороге, у него не хватит фантазии понять, что это не булыжник. Вот на таком вот уровне Зевес и будет руководить.
Афина хихикнула.
- Ну да, войдет к тебе в тамбур - дальше-то он не полезет, - и заорет: "Эй, смерд, оставь свои треножники... или как там он еще обзовет рециклатор... Оставь, короче говоря, эту бяку и немедленно изготовь мне златое ожерелье". Ну, может, не ожерелье, может, серебряную диадему, но ведь это же тоже просто...
- Противно, конечно, - сказал Гелий. - Кофе, если можно.
- Мне тоже, пожалуйста, - попросил я. - А вообще-то, ребята, жить так, наверное, можно, но у меня теперь одна надежда: приедет Прометей и скажет, что есть место, где можно хорошо поработать.
- Дай-то бог, - сказал Гелий. - В конце концов, система, на мой взгляд, в обозримом будущем может обходиться без диспетчера.
- Ну да, - согласилась Афина. - Только вот, сдается мне, не поладит Прометей с моим папашей.
Она не ошиблась.
Ну вот, совсем здорово, не поладят, а только как это описать: возвращается из дальних странствий этакий конкистадор, золотоискатель, авантюрист-анархист с великими открытиями в рюкзаке, - а тут бардак, великое дело упорядочения мироздания предано бюрократами, привет, ну как? Ура, порядок, ну и ну ее к черту, обойдется без тебя хотя бы две недели, нужен ты ей очень, ты лучше прочти, твой ведь замысел.
Да, Толь, и дай мне слово, которое нерушимо, ниспошли, о Энлиль, слово, коим назвать прибор, которого пока нет, но который точно кто-нибудь если не изобретет, так уж обязательно опишет в научно-фантастическом романе с красивой глянцевой обложкой. Как? Квантифайер, говоришь, все понятно, Ван-Вогтом навеяно, говоришь, все понятно, quantity, quantity, тебе очень хочется уточнить, ладно, не буду мешать. "Не духа, - улыбнулся он, - о нет, совсем не духа..." Бедный Зевес. Никоим образом, отличное слово, несказАнно-нескАзанное, нет, правда, это любопытно, у тебя сохранилось? Жаль, в самом деле жаль, может, сейчас и сделали бы из этого нечто пристойное, ибо сомневаюсь, чтобы на данном этапе слово устное было важнее слова писаного. Also spracht, кстати о тоталитарных режимах. Как беременный бог, в небе "Боинг" крапленою картой с той козырною бомбой, что ярче, чем тысяча бомб, пошляк и циник, кстати о массовом растлении массовой культурой, да, ладно, хватит болтовни, начинаем диалог.
То есть как это - какой Энки?! Ну Эа, повелитель вод!
- Это Вавилон, что ли?
Вавилон, в том числе и Вавилон, старый, новый, а также и средний, касситский тож. Мардук, Тиамат и т.д. и т.п.
- Насколько я тебя знаю, у Энки машина и называлась "Тиамат"?
Гм, возможно, очень даже возможно. А вообще-то Энки, знаешь ли, преинтереснейший был типчик, такой, знаешь ли, интеллектуальный флибустьер... Правда, рискованные эксперименты обыкновенно кончались плохо, ну да на то они и рискованные. Проще говоря, супруга его, будучи законной, проклинать его любила, имей в виду. Там в верхах такой народ...
- Вот именно, такой народ, Зевес-то Прометея и засудил за милую душу. Это ты как-то упустил.
Отнюдь, молодой человек, это вы в плену рабовладельческих трактовок.
- Знаешь, этого за собой не замечал. Пережитки капитализма - это ладно, у кого их нет...
Подумай малость, отвлекись на элементарную софистику.
- Не, неохота. Первой софистике я, знаешь, предпочитаю вторую...