Выход находится. Как-то вечером зачинщика этого противостояния выводят из камеры и помещают в бокс, где находятся с десяток арестантов [29], которых сейчас будут водворять в карцер. По одному их выдергивают из бокса, заводят в дежурную комнату и «воспитывают». Воспитывают так, что в боксе процедура хорошо слышна.
М. «прикидывает» свои перспективы: с одной стороны, вроде, на него никаких документов не готовили, стало быть, сажать не за что, а, с другой стороны – от этой публики в погонах ожидать можно все, что угодно. В общем, перспективы хреновые. «Варится» он так часа полтора на фоне криков тюремщиков и воплей зэков, потом остается в боксе один. Вопли стихают, наступает тишина. На душе у М. становится еще «приятней». Наконец, заводят его в комнату, где находятся человек пятнадцать офицеров во главе с начальником. И тот, обращаясь к М. по имени-отчеству, спрашивает, действительно ли в камере нет нард? Это непорядок. Возьмите, пожалуйста. И дают М. красивые резные лакированные нарды. На одном поле надпись «Ворам веры нет», на другом – «Ментам веры нет». Все, извините, забирайте нарды и топайте в камеру.
Топает М. и подсчитывает, сколько же он лет жизни за два часа потерял?
Второй пример. По традиции, перед каким-либо праздником карцер забивают публикой, которая имеет «вес» в тюрьме. Во времена большевиков порядок этот был вполне осмыслен: во избежание любых недовольств политического толка тех, кто «строил погоду», прикрывали. Но при этом из общего правила делалось одно исключение: на Новый год эту процедуру не проводили, этот праздник – для всех праздник, и для красных, и для белых, к идеологии он не имеет никакого отношения. В тюрьме новогодняя ночь – самая тихая ночь в году.
Когда Союз развалился, а вместе с ним исчезла его идеология, эту традицию почему-то сохранили, но сохранили довольно тупо: стали сажать неугодную публику на все праздники без разбора, в том числе и на Новый год. Зачем – никто не задумывался, вообще вопрос «зачем?» тюремный персонал задает редко, а руководители этого персонала еще реже. Мол, едем по колее, и слава Богу, до сих пор вывозила, авось, и дальше вывезет.
Накануне очередного Нового года, 31 декабря, набивают полный карцер теми, кто составляет «цвет» тюрьмы. Набивают плотно, из расчета три-четыре человека на два места. Формально их закрывают за хранение заточек, которые им подложили в вещи при обыске, или на основании других примитивных «прокладок» [30], а фактически – за самостоятельность и нежелание кланяться. Естественно, вся тюрьма предпринимает героические потуги, чтобы «загнать грев на подвал». [31] Эти старания пресекаются усиленным надзором и обысками через каждый час. Ни курить, ни пожрать у наказанных нет. Такая вот новогодняя елочка.
Часов в десять вечера всех неожиданно выгоняют в коридор, где их окружает вся оперативная группа вместе с собакой. Понятно, что все это не к добру. Старший из присутствующих начальников холодно и коротко поздравляет группу зэков с Новым годом, желает здоровья и удачи. Зэки стоят, не шевелясь, затравленно смотрят, воспринимая этот спектакль как намыливание веревки. Начальник продолжает: сейчас он объяснит, кто в «доме» хозяин. Это уже воспринимается как затягивание петли на шее. И, наконец, наступает развязка: амнистия, все свободны, все по «домам».
Секунды две стоит тишина, а потом все «узники совести» одновременно делают выдох и приходят в движение. Кто-то нервно смеется, кто-то ругается про себя, но через полминуты улыбаются все. Вот так, все закончилось хорошо. Но задуматься о том, кто в доме хозяин, все же придется.
Подобные встряски зачастую оказывают на зэков гораздо больший эффект, чем жестокое физическое насилие. Однако чрезмерно опасаться их не стоит. Во-первых, они очень редки, а, во-вторых, хотя и крайне неприятны, но страшны только в том случае, когда происходят неожиданно. Надо быть постоянно готовым к таким сюрпризам.
Как говорят в тюрьме – «булки не расслаблять»!
Что такое «пресс»?
Ни для кого не является секретом, что население тюремной камеры может оказаться враждебным к отдельным ее обитателям. Несмотря на то, что в общественном сознании взаимная агрессивность зэков сильно преувеличена, безопасным местом камеру и правда назвать нельзя.
Причины камерных конфликтов настолько разнообразны, что зэку, недавно попавшему в тюрьму, и еще не ориентирующемуся в особенностях ее организации, «удара» можно ждать откуда угодно.
Условиями, порождающими или способствующими возникновению, развитию и разрешению конфликтов (в том числе и в самых крайних, экстремальных формах) являются особенности тюрьмы вообще: лишение свободы; постоянный стресс, вызванный арестом и ощущением краха благополучной жизни и всех надежд; совместное содержание людей одного пола; жесткая регламентация повседневной жизни; агрессивные и однообразные внешние раздражители – лязг запоров, хлопанье дверей и «кормушек», звонки, громкие команды по радио. А также традиционные особенности национальной тюрьмы: предельная стесненность в многоместных камерах; высокая концентрация в одном помещении не самых добрых и умных представителей человечества; дефицит информации о ходе событий, активно влияющих на судьбу арестанта, и порождающий неуверенность и постоянное ожидание чего-то плохого; грубое обращение тюремного персонала – «с вещами на выход», «без вещей на выход», «пошли», «встали», «руки за спину», «быстрей, б..., вышли из камеры». И так далее и тому подобное.
[29]
Арестант – слово гордое. Именно так, арестантами (или честными арестантами), называют себя сидельцы. Задержанный, заключённый – слова ментовские, арестант – нет. Соответственно, арестант – правильное слово. – Прим. Goblina
[30]
Прокладка – суть некоторые хитрые действия или слова, как правило – слова и действия сотрудников милиции. Например, доблестный оперсостав задерживает автомобиль авторитетного парня по имени Вован. И учиняет обыск.
Ищут не торопясь, потому что знают, где лежит то, что они ищут. По ходу обыска один опер как бы невзначай говорит другому: ты сзади под ковриком посмотри, Толян Косой говорил, что эта урила всегда под ковриком волыну держит! И точно, волына находится под ковриком.
После этого в дружеских отношениях Вована и Толяна появится серьёзная трещина. В дальнейшем трещина может появиться ещё и в черепе Толяна. – Прим. Goblina
[31]
Снабжать арестованных товарищей всем необходимым – значит, подогревать. То, чем подогревают (пища, чай, табак, алкоголь, наркотики) называется грев. Пользоваться гревом – греться.
Кроме того, можно, например, ещё и «уши греть» – подслушивать. – Прим. Goblina