Обычно отказ от пищи проходит по такой схеме. Зэк, сидящий вместе с пятью или пятьюдесятью сокамерниками, прекращает есть. В знак протеста против чего-то там, понятного ему одному. Он не берет баланду, отдает кентам имеющиеся у него продукты и честно начинает голодать. Увлеченный своей справедливой обидой и гордый своей непреклонной волей, он не задумывается, что в это время следователь, прокурор или судья, против действий которого он протестует, с удовольствием «трамбует кишку» (так в тюрьме называется процесс приема пищи). Он и не может ее не трамбовать, потому что абсолютно ничего не знает о чьей-то там голодовке.
Затем при удобном случае голодающий (а он к тому времени может уже два-три дня не есть) заявляет о своем намерении голодать какому-нибудь тюремному начальнику, рассчитывая на соответствующую реакцию. Реакции не будет. В крайнем случае начальник его издевательски одобрит, дескать, правильно, голодай, братуха, это полезно. Стройней будешь. И забудет об этом разговоре. Формально администрация должна реагировать на устное заявление о голодовке, но не делает этого никогда. Тюремщики очень опытны в этом вопросе, голодающих перед ними прошли десятки или сотни. Они прекрасно понимают, что цель зэковской голодовки – не заморить себя, а привлечь внимание. Вот они это внимание и не проявляют. После этого «протестант», поголодав еще день-два и не выдержав голода, насмешек сокамерников и ощущения безысходности, начинает есть все подряд.
Более умный арестант прежде чем начать голодать, подает письменное заявление об отказе от пищи, и даже отдав заявление, продолжает есть. Иногда подготавливает себя к голодовке по наивной тюремной методике: ест меньше, но чаще, пьет больше воды и так далее. Ну, в натуре, йог! Сам по себе факт, что заявление кто-то взял и куда-то унес, еще ничего не означает. Как и большинство других заявлений и жалоб оно, скорее всего, отправится к майору Корзинкину, а тот и ухом не поведет, даже если вся тюрьма вдруг начнет голодать. У него и уха-то нет.
Лишь добившись беседы с каким-нибудь офицером, можно считать, что заявление дошло до цели. Этот сотрудник, если, конечно, он способен связать пару слов, объяснит голодающему всю пагубность голодовки, ее бессмысленность, условия, в которых голодающий будет находиться, опишет «ужасы» принудительного кормления и расскажет примеры (совершенно правдивые) о печальных последствиях некоторых голодовок.
Если зэк продолжает настаивать на своем, его переводят в карцер. Не сажают как нарушителя, а переводят: с матрасом и вещами. Любые продукты питания забирают. Самое страшное и, как правило, неожиданное для голодающего то, что у него забирают сигареты. Некурящему, конечно, на это наплевать, а курящему? Причем делают это на совершенно законном основании, так как табак – яд, а здоровье голодающего теперь надо охранять.
Одновременно с этим администрация тюрьмы должна направить сообщение о голодовке в орган, расследующий уголовное дело, и прокурору, надзирающему за тюрьмой. Казалось бы, цель голодовки достигнута. Теперь можно предположить, что злой следователь или кто-то там еще потеряет аппетит и сон от стыда и раскаяния. Не тут-то было! Тюремщики эти бумаги сразу никогда не направят. Просто из лени. По опыту они знают, что через пару дней зэк все равно «снимет» голодовку, так чего напрягаться. Потом придется снова сообщать, что он стал принимать пищу. Таким образом, неделя, а то и десять дней голодовки – невидимые миру слезы.
Но и когда наконец-то сообщения дойдут по адресам, опять же ничего не случится. Абсолютно ничего. Если зэк от слабости не сможет ходить на допросы, следствие просто приостановится, но наличие соответствующих документов у следователя позволит потом продлить сроки. Если зэк не сможет выезжать в суд, то перенесут заседание. Месяца на три. И все. Все, против кого была направлена голодовка, будут сладко пить, вкусно есть и крепко спать.
Таким образом, и в правовом аспекте голодовка не имеет никакого смысла. Разговоры о том, что кто-то когда-то с помощью голодовки добился своего, основаны на том, что такие случаи очень редко, но все же происходили. Но голодовка была не первым и даже не третьим по важности методом борьбы. Главное – сильные адвокаты, а также «выходы» на властные структуры и средства массовой информации. А вот этого у рядового зэка как раз и нет.
Самоубийство
Практически любого человека, впервые попавшего за решетку, посещает мысль о самоубийстве. Это вполне ожидаемо, всякий разумный человек, перебирая в голове способы выхода из жизненного тупика, в котором он оказался, задумывается и о крайнем варианте – суициде.