— Прекрасная Виктория! — звучит мне в след. — Но мы ведь встретимся завтра? Вы обещали!
Я ее убью!
Недоросль галопом скачет за мной. Пришлось остановиться и приглядеться повнимательней. А, Ваенг!
— Послушайте, лорд Ваенг, — терпеливо говорю я. — Между нами ничего быть не может. Неужели вы не видите, что вы рысь, а я волк?
Юноша трезвеет на глазах.
— Как же так? — бормочет он. — Мне показалось…
— Пить меньше надо, — свысока бросаю я любимую мамину фразу и спешу ускользнуть, пока он не догадался, что нас было двое.
Всё, Стефочка, ты заигралась!
Отец не так уж и пьян, вернее, даже почти трезв. Взгляд у него ясный, хотя ему весело и язык заплетается. Это ничего. Вот когда он начинает говорить четко и по делу, причем непременно гадости — вот тогда уже окончательная стадия. Надо уводить его, пока он не выпил еще и со всеми не разругался. Пьян! Ха-ха! Кто хоть раз увидит, а точнее услышит пьяного лорда Оберлинга — вовек не забудет!
Вытащить его удалось не сразу: в карты ему везло. То есть все вокруг думали, что везло, но я-то видела, как отражаются карты лорда Стерлинга и лорда Ваенга в поверхности стеклянного стола. Пришлось пригрозить, что я расскажу обо всем маме. Только после этого он бросил свои абсолютно проигрышные карты на стол и встал с извинениями.
— Где ты была? — поинтересовался отец, накидывая мне на плечи пелерину. — Я тебя не видел.
— Здесь, — растеряно ответила я. — В салоне, с молодежью.
— Не ври отцу. Я тебя не чуял.
Я замерла испуганно, сердце застучало об ребра.
— Пить меньше надо, — прошептала еле слышно.
— Может и так, — согласился отец.
Пронесло!
С его величеством мы виделись еще дважды: на семейном вечере во дворце в честь дня рождения дядюшки Кирьяна (там только и удалось, что украдкой соприкоснуться пальцами) и на балу, устраиваемом семьей Цукерингов. Оттуда я убежала в парковый лабиринт. Холодный, с голыми ветвями, мокрыми от утреннего дождя лавками… идеально для свиданий. Поговорить, разумеется, не удалось. Да и не до разговоров было.
Иногда мне казалось, что я вовсе не живу, а сплю постоянно. Единственные минуты жизни были рядом с ним. Иногда, напротив, наши свидания казались ночным кошмаром, тем более, виделись мы всегда в темноте. Я всё больше боялась разоблачения и, в тоже время, растущая луна не давала мне покоя. Мне хотелось, чтобы поцелуи были жарче, руки смелее, тела ближе.
— Я хочу, — шептала я бесстыже, прижимаясь к Эстебану.
— Чего ты хочешь, радость моя?
— Вас… тебя!
— Завтра… — наконец произнес он. — Завтра приходи к западной калитке в полдень.
Я счастливыми глазами смотрела на своего короля. Завтра!
Уйти из дома в полдень оказалось до смешного просто. Маме я сказала, что иду к подруге, отца не было дома. У западной калитки меня встретил мужчина в черном плаще, скрывающем лицо. Смешной! Неужели я не узнаю его запах? Его величество провел меня через сад в маленький летний павильон со стрельчатыми окнами и красной крышей. Внутри горел камин, был накрыт столик на двоих, ласково светили свечи. Бархатные портьеры задернуты, создавая мягкий полумрак. Я скинула тяжелый шерстяной плащ, оставшись в весьма фривольном платье.
О, разумеется, у меня не было вызывающих нарядов! С низким вырезом — были, с открытыми плечами тоже. Но если не надевать нижнюю сорочку под строгое синее платье, в котором я, признаться, выглядела как ученица монастырского пансионата, вырез получается очень рискованным. И эта шнуровка на голой спине — она должна выглядеть соблазнительно. Во всяком случае Стефа, помогавшая мне выбрать столь провокационный наряд, сказала, что я потрясающая, и будь она мужчиной — непременно бы соблазнилась.
Мне было неловко, но в то же время очень весело. Хотелось то ли хохотать, то ли спрятаться в уголке и плакать. Бросало то в жар, то в холод: по обнаженной сверх всяких приличий спине стекали струйки пота.
Я так и не поняла, оценил ли Эстебан наряд: по его лицу сложно было что-то прочитать. Король вел себя учтиво, но не более того: отодвинул для меня стул, налил вина. Я залпом выпила его, отчего-то решив, что оно поможет мне справиться с волнением. Кусок в горло мне не лез, я только потыкала вилкой в отменно приготовленную рыбу: в горах мы такое и не пробовали. Его величество, напротив, обедал с аппетитом. Наверное, редко ему удается так спокойно поесть. Короли не созданы для одиночества. Я наблюдала за ним с восторгом: его манеры безупречны.
Наконец он отложил приборы и предложил переместиться на диван. Я окинула предполагаемое ложе любви хищным взглядом: подходит! Эстебан не спешил, он лишь потянул меня к себе на колени и уткнулся носом в шею. Оборотни любят кусать своих партнеров — очевидно, эта привычка сохранилась в них с древних времен. Я ждала боли, но получила лишь поцелуй.