Машина останавливается перед кофейней на углу через несколько минут.
Я замечаю Куинн, как только захожу внутрь. В этот час здесь много свободных столиков. Я не уверен, что это был лучший выбор места для этого разговора, но я не хотел говорить об этом по телефону, и это было лучшее, что я мог придумать.
Куинн сидит спиной ко мне. Поза идеально прямая, руки сложены чашкой.
Она поднимает глаза и улыбается, когда я пересекаю маленькую кофейню.
— Привет, Оливер.
— Привет, Куинн.
Я расстегиваю пиджак и сажусь напротив нее.
Ее накрашенные ногти постукивают по фарфоровой поверхности, когда она смотрит на меня, над чашкой чая, стоящей перед ней, поднимается пар с ароматом бергамота.
— Ты ничего не закажешь? — спрашивает она, наклоняя голову вправо.
— К сожалению, я не могу задержаться надолго.
Куинн кивает, в ее взгляде появляется что-то понимающее.
— Ты уже освоилась в городе? — Спрашиваю я.
— Да. — Она хватает этикетку на пакетике чая и, вынув его из кружки, бросает на блюдце. Я смотрю, как коричневая жидкость растекается по основанию чашки. — В Метрополитен-музее новая выставка Моне, ты слышал о ней?
— Нет.
— У меня есть билеты на завтрашнее утро. Я собиралась пригласить тебя, но теперь понимаю, что это сделало бы все еще более неудобным.
Я выдыхаю.
— Куинн…
— Как ее зовут?
— Извини?
Куинн улыбается.
— Я знаю, почему мой отец организовал ужин с твоим, Оливер. Почему ты пригласил меня на ужин. В нас есть смысл. И из всего, что я слышала о тебе, ты полностью подходишь мне. Но ты здесь, потому что не хочешь того же. Итак… как ее зовут?
— Куинн, я никогда не хотел…
Она смеется, затем наклоняется вперед.
— Оливер, я едва тебя знаю. Может быть, у нас бы все получилось. Может быть, у нас бы и не получилось. Ты именно тот мужчина, за которого, как я думала, я выйду замуж, поэтому я была не против узнать. Но мои родители поженились, потому что в этом был смысл, и я видела, как это сработало. Я не заинтересована в том, чтобы приговаривать себя к той же участи. Или тебя.
Мой отец превратил Куинн в разменную монету. Я смотрел на нее и видел должность генерального директора. Для меня облегчение разделить их двоих, принять решение, которое отстраняет меня от этой должности.
— Я тоже.
Куинн наклоняет голову, выражение ее лица любопытное.
— Ты любишь ее?
ДА.
Ответ приходит ко мне немедленно, ничем не обремененный.
Но затем просачиваются сомнения и раздумья. Реальность. Я не уверен, видит ли Ханна во мне нечто большее, чем интрижку. Она согласилась остаться в Нью-Йорке на выходные, когда я попросил, но ее жизнь по-прежнему полностью связана с Лос-Анджелесом. Здесь для нее нет ничего, кроме меня, может быть. И все отношения, которые у меня когда-либо были, потерпели неудачу, по крайней мере частично, из-за моей неспособности расставлять приоритеты над работой. Я сказал Крю, что не могу сделать Куинн счастливой. Я испытываю такой же страх по поводу Ханны.
— Это сложно, — говорю я.
Потому что мы женаты. Потому что у нее была история с моим братом. Потому что я не думаю, что ответ Ханны на этот вопрос был бы утвердительным.
Куинн дует на свой чай, затем делает глоток.
— Я как-то раз тоже была на твоём месте.
— Что случилось.
Она приподнимает изящное плечо, затем опускает его.
— Ничего впечатляющего. Я встретила его в университете. Влюбилась сильно и быстро. У нас было все волнующее и драматичное. Взлеты были высокими, а падения низкими. Но в конце концов это стало утомительным. Поэтому я сказала ему, что все должно измениться, или я уйду. — Она улыбается, и это грустная улыбка. — И вот я здесь.
— Мне жаль, Куинн.
— Этому не суждено было случиться, вот и все. Может быть, у тебя получится.
— Может быть.
Я всегда ставил логику выше эмоций. Разум выше инстинкта.
Но я вдруг ловлю себя на том, что надеюсь на судьбу.
Пожарная сигнализация ревет, когда я открываю входную дверь.
— Ханна? — Зову я, бросаю портфель в прихожей и бегу на кухню.
Она стоит на кухонном островке босиком, обмахиваясь кухонным полотенцем взад-вперед. На плите стоит кастрюля с чем-то подгоревшим.
Внезапно пожарная сигнализация отключается. Она вздыхает и убирает волосы с лица. Поворачивается и замечает меня.
— Привет. — Ханна опускается и соскальзывает с края стойки.