Тишина, которая следует за этим, звучит громче, чем визг.
Ханна сейчас во внутреннем дворике, любуется потрясающим видом на Центральный парк.
Я убираю стремянку обратно в шкаф, подхожу к открытой двери, затем останавливаюсь.
— Теперь все должно быть в порядке.
Она оглядывается на меня и кивает, не отходя от перил. Прохладный ветерок выбивает волосы из ее конского хвоста, светлые пряди падают ей на лицо.
Я не уверен, что еще ей сказать. Извини, что немного волнуюсь, я бы хотел перестать пользоваться презервативами?
У меня никогда раньше не было такого разговора с женщиной. Может быть, она сожалеет о сделанном предложении. Может быть, это был минутный порыв, который полностью остыл благодаря пожарной сигнализации.
И это определенно плохая идея, независимо от того, насколько меня возбуждает эта мысль. Мы в разгаре бракоразводного процесса. Я вообще не должен был заниматься с ней сексом, не говоря уже о меньшей защите.
Я могу вспомнить каждое решение, которое привело к этому, но я не могу точно понять, как это произошло. Как то, что должно было быть самым простым решением — прекращение случайного брака с незнакомцем, — каким-то образом превратилось в этот комок страха у меня в животе. Я боюсь нашего развода, а не паникую по поводу нашего брака.
Я дергаю свой галстук, узел внезапно кажется слишком тугим.
У меня в кармане звонит телефон. Я вытаскиваю его и смотрю на экран.
Работа. Всегда работа.
— Мне нужно ответить, — говорю я. — Это не займет много времени.
Может быть, к тому времени я придумаю, что ей сказать.
Ханна кивает. Она не закатывает глаза и не вздыхает, как делали другие женщины, когда я отвечал на рабочие звонки, и это первый раз, когда я пожелал, чтобы кто-то сделал это. Было бы приятно увидеть какой-нибудь знак, что ей небезразлично.
— Хорошо. Я посмотрю меню блюд на вынос.
— Звучит заманчиво. — Я отворачиваюсь и отвечаю на звонок. — Оливер Кенсингтон.
— Привет, Оливер. Я заскочил к тебе в кабинет, но, должно быть, просто разминулся с тобой.
От меня не ускользает удивление в голосе Скотта, поэтому я не говорю ему, что ушел из офиса час назад. Точно так же, как я отталкиваю голос, который шепчет, что это то, где я должен быть.
— «Зэнтех» хотят переговорить. В конце их рабочего дня, а для нас это раннее утро. Ты можешь созвониться в шесть?
Завтра свадьба Гарретта. До церемонии у меня был свободный день. И поскольку обратный рейс Ханны в Калифорнию выпадает на следующее утро, я надеялся провести с ней весь день. Но мы пытались привлечь эту компанию в течение нескольких месяцев. Скорее всего, Ханна все еще будет спать, когда звонок закончится.
— Все в порядке. Назначь их.
— Отлично. Пойдет. Спокойной ночи, Оливер.
— Тебе тоже, Скотт.
Я продолжаю идти по коридору, но не останавливаюсь у своего кабинета. Я уверен, что у меня есть сотня непрочитанных электронных писем, но я не заинтересован разбираться ни с одним из них прямо сейчас.
Я направляюсь в главную спальню, затем иду прямо в смежную ванную комнату. Обе мои руки опираются на холодный гранит, окружающий раковину, когда я делаю глубокие вдохи, пытаясь разобраться с беспорядком в своей голове. Становится все труднее и труднее подавлять свои чувства, притворяться, что, выкинув Ханну из головы, я добиваюсь чего угодно, кроме того, что она все глубже проникает мне под кожу.
И я не могу выкинуть из головы картинку, как она сидит, раздвинув ноги, на моем столе.
С раздраженным вздохом я спускаю штаны и вытаскиваю свой член на свободу. Если бы кто-нибудь сказал мне год назад, что я буду стоять в своей ванной и дрочить при воспоминании о мокрой киске моей жены, я бы сказал им, что они сумасшедшие. И все же я здесь, потому что не могу решить, что еще сделать, и моя эрекция никуда не денется.
Я поглаживаю себя ровно один раз, когда открывается дверь и входит Ханна. Ее голубые глаза расширяются в ту секунду, когда она замечает меня, стоящего с расстегнутыми штанами.
— Я думала, ты работаешь в кабинете. — Она не смотрит на меня. Ее взгляд сосредоточен на моей руке, обернутой вокруг пульсирующей эрекции.
— Я, э-э, закончил.
Губы Ханны кривятся.
— По-моему, это не так.
Моя хватка усиливается, когда мое тело реагирует на ее внимание. То, что Ханна здесь, намного лучше, чем просто воображать, что она здесь. Она все еще одета в свое платье, ткань вокруг ее талии сильно помялась от того, что я смял ее руками.