Я направляюсь в ванную со своей сумкой туалетных принадлежностей, снимаю джинсы и толстовку и встаю под душ. Здесь все сделано из мрамора: пол, столешницы, даже стены. Все светильники и акценты выполнены из черного металла.
Я не воспринимаю роскошную обстановку за пределами этих контрастных цветов, когда захожу за стеклянную панель и включаю насадку для душа. У нее есть десять различных режимов, конечно. Я выбираю дождь.
Теплая вода падает мягкими струями, пока я скребу, мылю и бреюсь. Неохотно я выключаю душ и беру одно из пушистых полотенец, висящих на крючке, вытираюсь, а затем оборачиваю его вокруг тела, пока иду по кафельному полу, пока не добираюсь до туалетного столика.
Зеркало покрыто паром, так как я забыла включить вентиляцию. Я чищу зубы и расчесываю волосы, ожидая, пока он рассеется.
Обычно я выпрямляю волосы, поэтому решаю завить их на сегодняшний вечер. Благодаря естественной волнистости текстуры мне приходится выпрямлять, а затем завивать волосы, что занимает в два раза больше времени. Времени у меня действительно нет, так как я откладывала возвращение сюда до последней возможной минуты. Как только распускается последняя спираль, я расчесываю локоны, сбрызгиваю их, а затем убираю несколько прядей назад заколками. Довольная своей прической, я приступаю к макияжу.
Платье, которое Саванна уговорила меня купить, более смелое, чем я планировала надеть. Последняя свадьба, на которой я присутствовала, была у моей старшей кузины. Она состоялась в Санта-Монике, прямо на пляже. Большинство гостей были босиком на церемонии и приеме. Это было непринужденно и богемно, и ничего похожего на шикарные мероприятия, которые я посещала здесь.
Мое платье сегодня — блестящего бирюзового цвета, в отличие от темно-синих или черных платьев, которые я обычно надеваю на модные мероприятия. На плечах собраны оборки, закрывающие подол. У него довольно скромный вырез в виде сердечка, но спинка отделана прозрачным кружевом с изящным столбиком тканевых пуговиц по центру.
Я чувствую себя в нем прекрасно. Это прекрасная броня.
К тому времени, как я закончила с макияжем, до выхода остается две минуты. Я бросаюсь в спальню, все еще в полотенце, вытаскивая соответствующий клатч и серебристые туфли на каблуках из их коробок. Клатч вместит только мой телефон, кредитную карточку и тюбик блеска для губ. Я запихиваю все это внутрь, молясь, чтобы ничего не забыть.
Раздается стук в дверь. Я оборачиваюсь, пульс бешено колотится.
— Ханна?
— Да? — Моя хватка на полотенце усиливается.
— Машина здесь, а движение плохое. Ты готова?
— Я голая. — Я говорю первое, что приходит на ум, затем закрываю глаза в попытке блокировать слова, которые, кажется, парят в воздухе между нами, приобретая значимость. — Я, э-э, я сейчас выйду. Просто дай мне минутку.
Наступает долгая пауза.
Этим утром он трогал меня у себя на коленях. Теперь мне кажется, что мы совершенно незнакомы.
Я не знаю, реагирует ли Оливер на мою крутость или тоже решает отстраниться. Парень, который прошлой ночью отнес меня с балкона в постель, ворвался бы сюда и ухмылялся, наблюдая, как я одеваюсь. Но девушка, которая заснула на нем, оставила бы дверь открытой. Вообще не стала бы готовиться в комнате для гостей.
Это сбивает с толку, как столько фамильярности может исчезнуть так быстро, как лопнувший воздушный шарик.
— Хорошо. — Оливер, наконец, отвечает. Я слушаю, как его тихие шаги удаляются, затем делаю глубокий вдох.
Я вытаскиваю платье из коробки и встаю, натягивая ткань и на плечи.
Открытая спинка не позволяет носить бюстгальтер, но дизайнер предусмотрел мягкую переднюю часть, которая обеспечивает достаточную поддержку. Я поправляю платье на месте, тянусь к молнии и замираю.
Я не могу застегнуть молнию на своем платье. Оно держится на десятках крошечных пуговиц, до которых я едва могу дотянуться, не говоря уже о том, чтобы застегнуть. В магазине я не придала этому значения. Я все еще пыталась избавиться от комментария Саванны о девушке Оливера, о которой ходили слухи, и она помогала мне с каждым платьем, которое я примеряла в примерочной, осматривая ткань и изучая детали.
Я застыла на месте, разум лихорадочно работает.
Мне больше нечего надеть. Я не купила запасное платье, и все, что я привезла из Лос-Анджелеса, было деловой одеждой, пижамой и джинсами.
Я захожу в ванную, мое испуганное выражение в зеркале ясно как день.
Без чего-либо, скрепляющего спинку, бирюзовый материал провисает вперед, опускаясь так низко над моим декольте, что едва прикрывает что-либо. Я абсолютно ни за что не смогу надеть его в таком виде, даже поверх пиджака.