— У тебя деловая поездка или что-то в этом роде? Дома жена, которая не любит выходить после десяти, так что ты забыл, как это делается?
Его смешок низкий и мрачный, и все, что находится южнее моего пупка, сжимается.
— Я здесь на мальчишник, — отвечает он.
— Твоём?
— Ни хрена подобного.
Я слышала много версий Я не ищу отношений. Обычно это я жду подходящую женщину или я еще не готов остепениться.
Ни один из этих подготовленных ответов не содержал такой скрытой уверенности, как эти три слова.
— Мальчишник, да? Ты сбежал?
— Мне позвонили по работе. Нужна была минутка — и выпить — после этого.
— С твоим боссом трудно? — Похоже, делая предположения, ты добиваешься от него большего.
— Мягко сказано, — бормочет он в свой стакан виски.
Я крутанулась на стуле, привлеченная его задумчивостью по какой-то необъяснимой причине. Я привыкла к парням, жаждущим моего внимания, как бы самонадеянно это ни звучало. Они предлагали мне напитки, комплименты и проявляли интерес. Это искреннее безразличие интригует.
— Мне больше повезло, — говорю я. — Мой босс требовательный, властный, и так уж случилось, что он мой отец. Поэтому я не могу в последнюю минуту отказаться от поездки в Лас-Вегас, например, на обратном пути в Лос-Анджелес после визита к моей лучшей подруге.
Затем он смотрит на меня, и проблеск интереса прерывает невозмутимое выражение лица.
Отстраненность сменяется чем-то другим. Я чувствую, как его глаза обводят мои черты, прежде чем спуститься к ложбинке, которой дразнит мое платье.
Один уголок его рта приподнимается. На этот раз на дюйм. Ближе к искренней улыбке. Потепление ощущается как победа, и я не уверена почему. Может быть, потому, что он выглядит как человек, не привыкший улыбаться напоказ. Как человек, который смеется не для того, чтобы успокоить других.
— Ты работаешь на своего отца? — спрашивает он.
— Да. — Я хочу добавить что-то еще к своему ответу, но его взгляд опускается на мои ноги, и мне трудно вспомнить, что я собиралась сказать.
Притяжение вспыхивает между нами, как молния в летнюю грозу. Искры кажутся грубыми и осязаемыми. Он не стесняется смотреть, как некоторые парни. Его оценка целенаправленна и методична, когда его глаза обводят мои голые ноги, не задерживаясь ни на одном месте, но и ничего не упуская.
Мои бедра сжимаются вместе, когда наши взгляды снова встречаются. У него пронзительные, проницательные глаза. В сочетании с растрепанными каштановыми волосами, легкой щетиной и точеной челюстью его внешность так же поразительна, как и он сам.
— Глупое решение, — говорит он.
Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, что мы обсуждаем.
— Ага.
Бармен ставит свежий мартини.
Я благодарю ее и беру тонкую стеклянную ножку, наклоняя стакан к нему, пока жидкость почти не переливается через край.
— За твое здоровье.
Когда я поднимаю взгляд, он все еще смотрит на меня. Я не могу понять, о чем он думает. В нем нет высокомерия или раздражения. Никакого интереса или пренебрежения. Просто молчаливое изучение.
В конце концов, он протягивает руку. Его модный костюм наводит на мысль, что у него важная офисная работа, но его рука мозолистая и загорелая, как будто он делает больше, чем просто сидит за столом весь день.
— Я Оливер.
Я прижимаю свою ладонь к его, подавляя дрожь, когда он сжимает мою руку. Я представляю, как эти длинные, уверенные пальцы касаются моей кожи в других местах.
— Ханна.
Поскольку он не сказал фамилии, я тоже тоже нет.
Вот почему люди приезжают в Вегас, верно? Чтобы избавиться от своих запретов и стать другой, более дикой версией самих себя.
Я сжимаюсь, когда его хватка усиливается. Это больше похоже на тактику запугивания, чем на флирт, но мое бешено колотящееся сердце реагирует на это. Мои внутренности бунтуют просто потому, что этот великолепный, загадочный мужчина прикасается ко мне.
Оливер продолжает изучать меня.
Я смотрю в ответ, чувствуя себя так, словно сижу под прожектором.
Я сопротивляюсь желанию сдвинуться с места или моргнуть. Сказать что-нибудь и разрушить этот момент, который по какой-то причине кажется важным.
Он отпускает мою руку, затем возвращается к своему напитку, как будто нашего разговора никогда не было. Слова расплываются в моей голове. Я была больше сосредоточена на нем, чем на том, что он говорил. Я выдыхаю и сажусь обратно на свой табурет, пытаясь восстановить самообладание.