Я никогда раньше не ездил сзади на машине. Как и в случае с завтраком, это осознание приходит ко мне случайно. Обычно в машине только я и водитель, точно так же людям, которые готовят для меня, всегда платят за это.
Как только мы трогаемся, Ханна вытягивает ноги из пространства для ног и касается моего колена, притягивая его к себе. Я принимаю молчаливое приглашение, вытягиваю ноги так, чтобы они пересекали центральное сиденье, и пользуюсь всей длиной автомобиля. Здесь по-прежнему тесно, но уже не так тесно. Ханна прижимается ко мне, ее длинные ноги почти полностью скрыты под юбкой платья.
Я наклоняюсь и хватаю ее за ступню, притягивая к себе, пока ее нога не оказывается у меня на коленях. После секундного колебания ее вторая нога тоже оказывается у меня на колене.
Никто из нас ничего не говорит.
Включена музыка, а окна опущены. Рейчел и Эдди о чем-то спорят, в то время как Синтия рассказывает Дину, каким маршрутом он должен ехать на стадион. Он настаивает, что знает дорогу получше.
Вокруг нас много шума и активности, и каким-то образом это делает происходящее более интимным. Мой правый локоть опирается на подстаканник под окном, но я кладу левую руку ей на икру, потому что не уверен, куда еще деть эту руку.
Это, безусловно, можно было бы определить как очередную ошибку. Но я отбрасываю эти мысли прочь и сосредотачиваюсь на пролетающем мимо пейзаже. До этого я был в Лос-Анджелесе всего несколько раз, и последний раз это было много лет назад. Все эти поездки были связаны с работой, как и большая часть моих путешествий.
Для меня это новые районы города: жилые улицы, вид на пляж и дощатые настилы, огромный стадион, возле которого мы паркуемся.
На этот раз Эйприл пододвигает сиденье вперед. Она улыбается, когда видит, как мы с Ханной прижимаемся друг к другу, и мы быстро расходимся. Я вылезаю первым, поскольку фактически загораживаю вход Ханне. А затем поворачиваюсь, предлагая ей руку. Она вываливается из машины, ее нога запутывается в подоле платья. Я наполовину подхватываю ее, отступая на шаг назад, когда ее тело сталкивается с моим.
— Извини. — Она немедленно отстраняется, вместо этого хватаясь за борт машины для поддержки.
— Все в порядке. Ты в порядке?
— Да. Спасибо.
Ее тон непринужденный, но щеки покраснели, очевидно, она осознает, что вся ее семья пялится на нас. Я киваю и отхожу, увеличивая расстояние между нами.
Мы присоединяемся к потокам людей, пересекающих парковку, направляясь на стадион. Затем мы направляемся к отдельному входу, который ведет к лифту, который поднимает нас на вершину поля.
Вид с боковых сидений впечатляет. Контрастные зеленые полосы аккуратно подстрижены, коричневая земля безукоризненно выровнена, а четыре белых линии поля ослепительно сверкают на солнце. За сидячими местами в помещении расставлен широкий выбор блюд и напитков, а дверь ведет в свободную часть кресел, расположенную ближе к полю. Здесь могла бы с комфортом разместиться группа гораздо большая, чем наша.
В первую очередь все тянутся к еде. Здесь есть множество видов салатов, пицца, куриные наггетсов, хот-доги и практически все типично американские блюда.
— Оливер.
Я замираю как вкопанный, как только слышу, как мистер Гарнер произносит мое имя.
Рейчел, которая идет прямо передо мной, останавливается, оглядывается, а затем продолжает идти.
— Да?
Выражение лица отца Ханны бесстрастно, когда он изучает меня, и я сопротивляюсь желанию ерзать. Возможно, он не знает, что произошло между мной и его дочерью прошлой ночью, но я чертовски знаю. И это все, о чем я могу думать прямо сейчас, к сожалению.
— Ханна упоминала, что ты никогда раньше не был на игре?
Я киваю, немного расслабляясь. С таким же успехом я мог бы установить планку для своих бейсбольных знаний как можно ниже.
— Верно.
— Тогда я могу с уверенностью предположить, что ты не фанат «Сан-Франциско»? — В его глазах появляется новый блеск, немного похожий на веселье.
— До этого момента я понятия не имел, что в Сан-Франциско есть бейсбольная команда, сэр.
Поразительно, но он расплывается в улыбке, прежде чем лезет в холщовую сумку, которую несет, и протягивает мне бейсбольную перчатку.
— На случай, если когда-нибудь сюда нагрянешь.
Я беру перчатку, провожу пальцем по гладкой, промасленной коже.
— Спасибо, сэр.
— Зови меня Дин, Оливер.
Затем он уходит, оставляя меня с угасающим подозрением, что отец Ханны действительно может одобрить меня.
После игры нас с Ханной высаживают первыми. Я сменил рейс после завтрака, так что вылетаю из Лос-Анджелеса в половине шестого. С учетом разницы во времени я вернусь в Нью-Йорк только после двух часов ночи, но это того стоило, решаю я, прощаясь с семьей Ханны, и черный внедорожник отъезжает от тротуара.