Я ожидаю некоторого недоверия или неуверенности, как только мы окажемся внутри автомобиля, тонированные стекла загораживают мигающие лампочки. Куинн выглядит такой же собранной, как и весь вечер. И это должно обнадеживать. Признак того, что кто-то хорошо подходит для того, чтобы взять на себя бремя быть Кенсингтон. Но меня беспокоит, что я не могу видеть без маски. Что я не могу сказать, является ли что-то искренним или притворным. Превосходная ли она актриса или просто менее цинична, чем я.
В моих глазах все еще мелькают пятна, когда машина отъезжает от бордюра.
— Вот на что похож Нью-Йорк? — Спрашивает Куинн, переводя взгляд с нас троих.
Сиенна смеется.
— Иногда, — говорю я.
Но все, о чем я могу думать, это то, что я надеюсь, Ханна этого не увидит.
И это пугает меня больше, чем все остальное, что произошло сегодня вечером. Это не то, о чем я должен беспокоиться, и все, что меня, кажется, волнует.
ГЛАВА 19
ХАННА
— Как ты думаешь, Ханна? — Спрашивает Тайлер.
Я отвожу взгляд от белых линий и цифр, нарисованных на траве.
— Звучит здорово, — отвечаю я, понятия не имея, с чем соглашаюсь.
Я проделала весь этот тур на автопилоте, позволяя Тайлеру задавать вопросы и вести беседу. Я пожалела, что вообще приехала, зная, что это было для того, чтобы угодить моему отцу и в какой-то мере доказать, что я изменилась с тех пор, как была здесь в последний раз. И в основном, из-за Оливера. Однако избегать трудного разговора с моим отцом об архитектурной школе и быть где-нибудь рядом с моим мужем — ужасные причины быть здесь. Это только еще больше ослепит моего отца, а после моего катастрофического звонка Оливеру мне не следовало бы даже случайно сталкиваться с ним на улице.
Тайлер весь такой деловой, когда мы возвращаемся к боковому входу на стадион.
— Спасибо, что встретился с нами, Дэвид.
— Конечно. Всегда приятно.
Тайлер пожимает руку Дэвиду Прескотту, генеральному менеджеру «Нью-Йорк Иглз». Я тоже. Дэвид более профессионален, чем Роберт Деймон, он вежливо кивает мне и ничего больше.
Наконец-то мы уезжаем. Фальшивая улыбка, которую я носила весь день, исчезает, как только мы садимся в машину. Я сбрасываю каблуки и наклоняюсь, чтобы потереть ступни, пока машина катит по огромной пустой парковке. Стадион был построен для размещения семидесяти тысяч человек и окружен асфальтом. Водителю требуется двадцать минут, чтобы выехать на шоссе и направиться обратно в сторону Манхэттена.
— Хочешь поужинать? — Спрашивает меня Тайлер, закрывая свой ноутбук и убирая его, когда в поле зрения появляется линия небоскребов.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Я не могу сказать, является ли это просьбой коллеги или это может быть истолковано как свидание. И в любом случае, я слишком опустошена и рассеяна, чтобы ужин звучал привлекательно. Я бы предпочла заказать еду на вынос и бездельничать в пижаме. Но я также не хочу обижать Тайлера.
— Я не очень хорошо себя чувствую. Думаю, я просто лягу спать пораньше.
Он кивает, к счастью, не выглядя расстроенным.
— Это был долгий день. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть?
— Нет, спасибо. Я что-нибудь закажу.
Тайлер кивает, затем сосредотачивается на своем телефоне до конца поездки. Я смотрю на знакомые достопримечательности Нью-Йорка.
Пейзаж знакомый, но в то же время выглядит по-другому.
Это не просто город. Это город Оливера.
Здесь он работает. Живет. Встречается. И хотя для меня это не должно иметь никакого значения, от этой мысли я не могу избавиться, пока мы стоим в пробке.
Я не знаю точно, где находятся офисы «Кенсингтон Консолидейтед» — без сомнения, в каком-нибудь престижном месте в центре города, — но я представляю, как Оливер каждый день ездит на работу и с работы мимо высящихся небоскребов, грузовиков с едой и желтых такси.
Мы с Тайлером расходимся, как только возвращаемся в вестибюль отеля «Карлайл». Он подходит к стойке регистрации отеля, чтобы заказать машину на потом. Я направляюсь к лифтам, горя желанием поскорее подняться в свой номер.
Несмотря на то, что мы уже попрощались, Тайлер машет рукой, прежде чем двери закрываются. Кажется, его искренне не беспокоит, что я не хочу проводить с ним дополнительное время, и это облегчение.
Я переживу следующие пару дней встреч, а затем вернусь в Лос-Анджелес. Может быть, я приглашу обоих своих родителей на ужин в эти выходные, и тогда я смогу рассказать им об архитектурной школе. Я надеюсь, это не будет большим сюрпризом. Они знают, что это мой интерес, или был им.