А еще через несколько минут из глубины схрона, наполненного дымом, глухо донеслись пистолетные хлопки — их было семь, — и все смолкло…
…До утра горит керосиновый фонарь в штабе истребительного батальона. До утра уходят в ночь «ястребки» для охраны покоя в селе и порядка. В их числе коммунисты и бывшие партизаны, демобилизованные воины, не раз дававшие отпор непрошеным гостям.
Вчера весь день здесь находилась районная оперативная группа. Начальник райотдела МГБ долго беседовал с «ястребками», просил их еще немного потерпеть, бдительнее быть на обходах. Он говорил, что в бандитское подполье вкралась болезнь страха и недоверия, главари уничтожают в порядке «чистки» десятки ненадежных участников оуновских организаций — мол, не выдержат и выдадут. Под конец сообщил, что в ближайших окрестностях снова появился матерый бандит «Сокол». Да, тот, что владел у них мельницей до 1939 года, а при немцах руководил полицией. В свое село он опасается заходить, а вот на лесных дорогах уже оставил кровавый след. Недавно, не иначе как его бандой, убиты работник милиции и начальник штаба «ястребков», которые по поручению райкома партии направлялись в отдаленное село провести беседу о коллективизации…
…Шумит над крышами предутренний ветер. Несут свою нелегкую службу «ястребки». Только присели перекурить бойцы порядка, как услышали приглушенный расстоянием грохот одинокого выстрела. Это там, в Черном лесу, где дорога на райцентр.
Немедленно в штаб.
— В ружье!
…За что же вы ее вот так, по-зверски? Что сделала вам эта молодая женщина? Как попала она в ваши грязные руки?
Вся одежда изодрана. Коричневой лужицей запеклась кровь. Лицо изуродовано. Посреди лба стреляная рана. И прямо в рану кривым сучком приколота записка: «За зраду (за измену — Н. Н.) нации»… С трудом опознали бойцы городского врача, что не так давно навещала родственника в их селе.
Что теперь привело тебя сюда? К нему — односельчанину Яреме — пошли бойцы, неся на руках безжизненное тело. Но и Яремы дома не оказалось. Его жена молча показала на свою больную мечущуюся в горячем бреду малолетнюю дочь и только тогда, сквозь рыдания, выдавила из себя:
— Нема Яреми. За лекарем в район пошел…
Вот оно что. Значит и Ярема был в Черном лесу, когда банда истязала свою жертву. Но где он сам? Увели его бандиты? Может быть, он заметил их, вовремя скрылся? Или где-нибудь в чащобе и его труп вот такой же?
Но скрыл Черный лес следы банды, и нет пока ответов на эти вопросы.
А в райцентре работники МГБ в то же время завершали «рабочий день». Только что закончен допрос захваченного вблизи Черного леса районного «проводника» Джуры. Метался там бандит со своей личной охраной несколько дней. Давно бы его взяли чекисты, да неясно оставалось, чего он искал или кого ждал. Инструктора с Запада? Посланцев старших руководителей бандеровского подполья? Готовил акцию? Терпеливо ждали чекисты…
Сегодня поставлены все точки над и Джура, понявший безвыходность своего положения, сообщил на допросе, что он был вызван на связь референтурой оуновской СБ (службы безопасности), но обеспокоен тем, что места встречи то и дело меняются. Уж не ликвидировать ли его хотят? Всего за час до захвата чекистами он — Джура на «мертвом пункте» связи нашел записку, в которой ему предписывалось прибыть для встречи в «пункт 7» через три дня (записка сохранилась и была изъята у Джуры).
Тут же матерый бандит предложил свои услуги по захвату тех, кто придет к нему на связь. Раскаялся или надеется снова уйти в лес? Риск или расчет на помилование, на снижение ему меры наказания?
Обсуждение этих «за» и «против», проходившее в кабинете начальника райотдела, внезапно было прервано появлением дежурного. Объявился крестьянин Ярема…
Взлохмаченный, закрывавший ладонью окровавленное лицо, он заговорил с порога. Его никто ни о чем не спрашивал и ни разу не перебил, пока Ярема вел свой рассказ.
…Когда на рассвете его родственница Иринка, только что пришедшая домой с суточного дежурства в больнице, шла рядом с ним к больной его дочурке, не страшась ни леса, ни возможной встречи с бандитами, ни семикилометрового пути пешком, — на тебе!.. Все это и случилось. В одном из бандитов, остановивших их на повороте лесной дороги к селу, сразу узнал Ярема своего зажиточного односельчанина, «який був полицаем» при немцах. Вот он и разбил ему прикладом автомата все лицо, когда пытался Ярема вступиться за Иринку. «Так вдарил, — продолжал крестьянин свой рассказ, — что потерял сознание».