Лоренц и Кран пытались осуществить заранее разработанную идею создания на территории нашей страны меннонитского «центра», хотя это являлось попыткой грубого вмешательства во внутренние дела Советского государства.
….После чая гости оставили семью ветерана войны Амиржана. В дом пришел покой. Легла спать и Сауле. А на рассвете…
За громадной стеклянной стеной, слегка помутневшей от частых весенних дождей, расстилалось пустынное в час раннего розового рассвета поле алма-атинского аэропорта. Сауле Баймуратова только что проехавшая по ночному городу, который так любила, сидела в низком дерматиновом кресле и напряженно смотрела на серые бетонные квадраты взлетного поля, на светлевшее небо.
Сауле вспоминала, как быстро неслась автомашина по ночным улицам, замирая перед красными, грозно горящими огнями светофоров, хотя кругом не было ни одной машины.
Свою работу в «Интуристе» она любила. И любила общаться не столько с «толпами» туристов, сколько с так называемыми туристами-индивидуалистами: ее больше привлекали своеобразные личности. И Сауле понимала, что если она сама покажется им бесцветной, то оставит впечатление, которое могло бы быть лучшим.
И она старалась…
Стекла стены аэровокзала стали совсем розовыми, окрасившись холодноватым светом восходящего солнца. Легкий шелестящий щелчок внезапно прозвучал в воздухе, четкий мелодичный голос сообщил по-казахски и по-русски о прибытии самолета из Москвы. Казахский текст Сауле прослушала, поскольку размышляла о своем, но пока все повторялось на русском языке, она встала и, стараясь не торопиться, направилась вниз по широкой лестнице, которая теперь была заполнена многочисленным людом: начинался обычный рабочий день большого аэропорта.
Через полчаса рядом с Сауле твердым, грузным шагом шествовал высокий человек с мощным, тяжелым подбородком, в больших солнцезащитных очках с квадратными темно-зелеными стеклами, в тесноватом, впрочем, изящно сшитом серо-жемчужном костюме. Уже позади были первые слова, которыми Сауле встретила путешественника:
— Уважаемый мистер Ко́зел! «Интурист» рад приветствовать вас в столице Советского Казахстана. Пусть ваше путешествие, ваше знакомство с нашей республикой, с ее людьми будет приятным и запоминающимся!
Она теперь еле поспевала за быстрой и тяжеловесной поступью мистера Джекоба Козела.
Из мимолетного необязательного разговора стало ясно, что пребывание мистера Джекоба рассчитано всего-навсего на несколько дней. Сауле заметила уже в машине, что зарубежный путешественник рассматривает ее с какой-то профессиональной пристальностью, и его взгляды, слишком частые и долгие даже для странствующего иностранца, показались бы окончательно бесцеремонными, если бы не темно-зеленые солнцезащитные стекла, скрадывавшие упорное изучение мистером Джекобом своей спутницы.
Впрочем, с не меньшей пристальностью мистер Джекоб вглядывался в то, что появлялось и исчезало за стеклами машины.
У дверей гостиницы Сауле сказала:
— Нам надо обговорить программу вашего пребывания в Алма-Ате. Прошу вас — как только сможете, спускайтесь вниз, я буду ждать вас в ресторанном зале.
— Конечно, конечно, — с внезапной предупредительностью проговорил мистер Козел, показавшийся вначале Сауле человеком далеко не разговорчивым. — Позавтракаем вместе.
Действительно, не прошло и двадцати минут, как в дверях ресторанного зала возникла могучая фигура мистера Козела. И снова Сауле поразилась двойственному впечатлению: бравая подтянутость, энергичная жесткость походки, четкая размеренность жестов почему-то все сильнее и сильнее вызывали чувство неприязненности.