Гоша сунул руку во внутренний карман куртки с таким видом, будто собирался достать оттуда деньги. Но рука легла на рукоять «ТТ».
– Стоять! Не двигаться!
Автоматчик оказался умней, чем думал о нем Гоша. Он раскусил его замысел и приготовился стрелять.
– Эй, ты чего?
– Руки подняли! Ты и ты!.. Раз!..
Гоше ничего не оставалось, как засвидетельствовать чистоту своих рук и намерений. Но на счет «два» из машины вдруг вывалился Витек. И заорал как недорезанный псих. Он шел на ментов с безумным выражением глаз и широко разинутым ртом. Оружия у него не было, поэтому автоматчик растерялся, не зная, может он стрелять или нет. А когда он все же решил, что может, Гоша уже держал его на прицеле своего пистолета. Выстрелили они почти одновременно, он – в мента, а тот в Витька. Первая пуля из «ТТ» ударила в бронежилет, вторая сделала дырку во лбу.
Пока второй мент хватался за кобуру, свой пистолет успел вытащить и Мурат. Но Гоша его опередил. Он выстрелил в грудь, а Мурат добил мента контрольным в голову. И сразу вдруг стало тихо. Слышно было только, как подвывает Витек, баюкая подраненную руку, но даже это не нарушало установившегося мертвецкого покоя... Где-то рядом ходила Смерть с Косой, складывая в свою черную торбу души новопреставленных. Но Гошу это мало волновало. Его больше беспокоили возможные свидетели. Такой путь от Хабаровска проделать – и засветиться на конечной стадии. Но не было никого вокруг. А трупы говорить не умеют...
– Уходим.
Прежде чем сесть в машину, он обыскал ментов, забрал у них деньги, оружие и даже документы – так, на всякий случай.
Раненую руку Витька он осмотрел уже в машине. Не сказать, что царапина, но и страшного ничего нет – пуля прошла навылет, кость не задета.
– До расстрела заживет, – гоготнул он, перевязав рану. – Ты чего на ментов бросался?
– Так это, отвлекающий маневр! – расплылся в улыбке Витек.
– Сам догадался или муха какая укусила?... Самому стрелять надо было.
– Да я бы не попал. Это ты спец, а я так...
– Ничего, научишься. В Китае без этого никак.
– А что в Китае? – напрягся Витек.
– Китайские триады. Мафия такая. Там все круто. Поймают тебя китайцы и всю задницу в китайский флаг раскрасят, он у них красный, ля, со звездами...
– А в Корее что?
– Там собак жрут. Если ты сука, то хана тебе, сожрут и не поморщатся.
– Я не сука.
– Тогда жить будешь.
– Может, лучше в Корею рванем?
– Да по барабану! Куда Кирпич отведет, туда и пойдем... Немного уже осталось...
Гоша боялся не застать своего кореша на месте. Но еще страшней было нарваться на ментов. С Кирпичом он мотал свой первый срок, корешился с ним конкретно. Если менты раскусили его замысел, то могут выйти на Кирпича, устроить в доме засаду...
– Совсем немного, – кивнул Мурат. – Километров двадцать, не больше. Через час на месте будем...
Гоша глянул на часы – половина второго пополудни.
– Проедешь немного, и тормози, – сказал он. – До темноты спрячемся. А ночью пойдем... Не надо днем. Ночью лучше...
Приморье, последние майские дни. Пока солнце, было тепло, а вечером по темноте задул холодный ветер. Широта в этих краях крымская, а долгота колымская. Не все так просто, хотя, уж конечно, лучше, чем на самой Колыме.
Гоша уже однажды гостил у Кирпича. Прогнал через него две партии китайских «стволов». Хотел уйти к нему, когда спалили его на этом деле, но тогда он не смог убежать от ментов, повязали его, закрыли... А сейчас должно повезти, все складывается в его пользу. И все равно нужно держать ухи на макухе.
Кирпич жил в небольшом предгорном поселке. Обычная изба с руинами вместо бани, друзья-наркоманы. Зарабатывал он тем, что водил китайцев через границу, – надо же было чем-то зарабатывать на дозу... Гоша и сам был бы не прочь взорвать косяк или даже ширнуться. Поэтому так вдохновляла его мысль о встрече с Кирпичом. Но к дому он подходил со всей осторожностью. Пистолет наготове – от ментов и от поселковых собак. Но все было спокойно. В паре с Муратом Гоша беспрепятственно подобрался к дому.
Им не нужно было стучать в ворота – за отсутствием таковых. Вернее, ворота были, но только наполовину. Одна створка лежала на земле.
– Может, менты вынесли? – вслух подумал Гоша.
Осмотревшись, Мурат несогласно покачал головой:
– Да нет, здесь везде разруха...
Трухлявый забор клонился к земле, а в некоторых местах и вовсе лежал пластом. Двор запущенный, дом покосившийся. Свет в окнах не горел. Тишину нарушал только лай соседских собак.
– Ну и урод здесь живет, – сказал Мурат.
– Урод, – немного подумав, согласился Гоша.
Ему было стыдно не за лагерного кента, а за себя. Трудно или даже невозможно было поверить, что хозяин этого убогого жилища способен на что-то большее, чем колоться и жрать сивуху. Успокаивало то, что менты, глянув на эту серость, не станут воспринимать Кирпича всерьез. И можно не сомневаться – засады в доме нет. Как не было и замка в дверях. Заходи, кто хочет, бери, что есть... А не было ничего в доме, только темная пустота и захламленный пол в горнице, за которым стояла железная кровать с голой железной сеткой.
– Да твой Кирпич по ходу здесь и не живет, – насмешливо сказал Мурат.
Гоша заметил, что его рука шарит по стене в поисках выключателя. А не стоило бы зажигать свет.
– Не надо!
Но было уже поздно. Выключатель все-таки щелкнул. А света как не было, так и нет.
– Или лампочка перегорела, или электричество отключили.
Мурат попробовал зажечь свет в другой комнате, тот же результат.
– И самого Кирпича здесь нет – или на киче, или в морге...
– Запросто, – кивнул Гоша.
– Что делать будем?
– Ждать.
– Так нет же его.
– А вдруг появится.
Кирпича они ждали до самого утра, но он так и не появился. Уходить собрались в предрассветных сумерках. Но только вышли за ворота, как услышали шум подъезжающей машины. Это был милицейский «уазик». Пришлось спрятаться за кустом дикорастущей смородины.
Машина остановилась, открылись дверцы, послышался незнакомый мужской голос:
– Смотри, Анатолий, телефон у тебя есть, как только появятся, сразу звони.
– Позвоню... – отозвался вышедший из машины Кирпич.
– Смотри, они с оружием...
– А это вы с ними разбирайтесь. Мое дело позвонить...
– И смотри, не вздумай сбежать, мы за тобой следим...
– Если коноплю не срубите, не сбегу.
– Если все нормально будет, не срубим.
Сгорбившись, Кирпич побрел к своему дому, а менты уехали. Никто не собирался за ним следить. Какая-то конопля привязывала Кирпича к дому покрепче всякой веревки.
Дождавшись, когда Кирпич ляжет спать, Гоша зашел в дом.
– Кирпич, братан, здорово! – изобразил он радость.
– Лысый, в натуре! – наигранно возликовал бывший дружок. – Сколько лет, сколько зим!..
– Не ждал?
– Ты бы позвонил, предупредил!
– У тебя телефон есть?
– Ну да, мобильник! – гордо возвестил Кирпич.
Он заметно сдал за несколько лет. Даже в темноте было видно, как он постарел, осунулся.
– Еще не пропил? – ухмыльнулся Гоша. – Или боишься, что менты за казенный мобильник спросят?
– Какие менты? – напрягся Кирпич.
– Ну, какие, красноперые, понятное дело. Или ты еще и на китайских ментов работаешь, а?
– Чот я тебя не понимаю, брат.
– Какой же я тебе брат? Твои братья в ментовке работают... Ну, чего стоишь? Бери телефон, иди ментам звонить. Стук-стук-стук, Лысый приехал, можно вязать...
В дом зашел Мурат:
– А у него в натуре весь огород коноплей засеян.
– Что ж ты, урод, другана своего за дурь продал! – хищно сверкнул взглядом Гоша.