Я выпрямилась, коршуном проследив за тем, как корзину с наследником передали герцогу, и только тогда окинула взглядом толпу, подарив той добрую улыбку.
— Герцогинюшка! — взорвалась толпа.
И, конечно же, ребенок расплакался.
Тут же был выужен из корзинки отцом, который неуклюже попытался его успокоить. Я вмешалась, но мягко, не забирая наследника из рук герцога, а став поближе и уложив руку на пеленку и тихонечко напев мелодию, которой обычно убаюкивала сына.
Пусть люди видят, что герцог и герцогиня действуют заодно. Пускай. Так нужно.
— Где Сарвенда? — едва слышно спросил муж.
— Одевается, — ответила ему.
Скрывать то, что происходило в карете, даже не думала.
— Она пожелала освежиться, обтершись мокрыми полотенцами, но не рассчитала время.
— Что?
К чести герцога орать он не стал. Тем более что Илья мало-помалу затих, и эмоциональный спич отца мог стать катализатором для новой волны негодования ребенка.
— Таково было ее желание.
— Нас ожидают в храме, — муж недовольно поджал губы. — Более нарушать протокол — выказывать свое неуважение.
«Ты ж моя лапочка!» — мысленно я широко улыбнулась, понимая, к чему все идет, внешне же ни единый мускул не дрогнул.
— Ты и ты, — обернувшись к служанкам Сарвенды, которые как раз только подбежали к нам, приказал герцог: — Помогите своей госпоже, нагоните позже. Идемте.
Последнее уже нам, в частности, мне.
Ребенка мне герцог так и не отдал. Но я не возмущалась. И, продолжая улыбаться собравшемуся вокруг народу, засеменила за мужем, не забывая поглядывать по сторонам.
Меня интересовал храм и огромные колонны у его входа. Что-то вроде тех, что обычно украшают здания домов культуры, театров и иже с ними. Правда, чуть менее масштабно. Хотя, несомненно, роскошно. Я бы не удивилась, увидев вместо белоснежного здания с крышей всех цветов радуги жалкую лачугу. Но, видимо, на религии здесь экономить было не принято. Либо так шикарно выглядел только главный храм на землях герцога.
Благодаря памяти Стейзи я знала, что колонны стоят не просто как украшение. Во время проведения ритуалов они являются индикаторами волеизъявления богов. Если все проходит правильно, и Священная Пара одобряет происходящее, то по колоннам бегут разноцветные блики. Но это — единственное чудо, оставшееся в мире. Более явного магического проявления это королевство и, полагаю, весь мир давно не видели. Раз дары тут утраченные. Ну или где-то есть уникумы, которые служат на благо короны и не афишируют свои умения.
Мы остановились у входа. Широкие и высокие расписные двери медленно начали отворяться. И пусть я понимала, что там нас действительно ждут, потому что именно родители с ребенком должны были последними войти в храм во время ритуала имянаречения (причем никакого сопровождения в лице служителей храма не предусмотрено), но меня охватило чувство, что там нас ждет пустой и гулкий зал, как в пещерах. Правда, оно тут же исчезло, и его место заняли злость и ярость. Лютая, на одного барана, у которого ничего святого не осталось. И души, кажется, тоже не осталось. Лишь одна мерзопакостная оболочка, потакающая своим порокам.
— После ритуала ты во всеуслышание объявишь о своем обете, — прошептал мне на ухо муж. — Через ход покинешь герцогство. Ты поняла меня, Стейзи?
Поняла ли я? Еще как! А вот приняла ли? Ни за что!
— Стейзи?
— Да, муж мой.
И пусть думает, что хочет, однако такому признанию сейчас не бывать. Костьми лягу, но не допущу подобного исхода.
Двери не успели полностью распахнуться, как нас нагнала делегация. Первой прибежала Люси, которая что-то пискнула, низко опустив голову, и встала подле Интены, а заодно и позади меня.
Брови муженька поползли вверх, но ничего сказать он не успел, потому что за служанкой взмыленной кобылой с перекошенным ртом, красным от бега лицом и потрепанной прической к нам присоединилась Сарвенда. Она чуть не споткнулась о свои юбки, но смогла удержать равновесие.
Успела-таки, жучка рыжая. Но вид имела… Я ухмыльнулась, позволяя герцогу полюбоваться своей зазнобой. Хотя мысль о том, что это вроде как моя свита, а значит, и мое «лицо», меня бесила.
За ней гуськом следовали ее служанки, у одной из них на лице четко отпечаталась ладонь.
М-да…
Нет, со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но я лично не могу найти оправдание лишней жестокости. Да, эти люди подвластны системе, в которой родились, выросли и живут. Они принадлежат герцогу со всеми потрохами. Но зачем бить собаку, которая и так лижет тебе пятки?