— Наш будущий герцог должен расти здоровым, — ответила мне Райлиса, когда я прямо задала вопрос. — Мамкино молоко — оно завсегда лучше…
Мамкино…
— Спите, герцогинюшка, — поправила служанка одеяло.
И я не стала бороться с дремотой. Лучше она, чем снова мигрень.
Мне ничего не снилось. Спокойный глубокий сон был нарушен детским плачем. Громким, требовательным, недовольным…
Я подскочила машинально. Надюшка, младшенькая дочь Сережки, всегда спала неспокойно и будила своим криком весь дом. Иногда я забирала ее к себе, давая Ане выспаться.
Дура старая! Какая Наденька? Когда той давно уже двенадцать годков?
— Ваша светлость, он голодный… — мне под нос сунули орущего младенца.
Интересное кино… А раздеваться с ребенком на руках я как должна? Но эта мысль пришла позже, потому что как только коснулась мальчика, во мне что-то встрепенулось, и затопило такой волной тепла и узнавания, что я застыла.
Это точно принадлежало не мне. Нет, я не из тех, кому чхать на детей. Но все же для любви к этому младенцу было рановато. Для привязанности — тоже. Должно пройти время. Ладно еще, если бы меня перенесло в это тело во время беременности, когда весь срок впереди. Думаю, тогда бы я успела не только привыкнуть к телу, но и полюбить дитя в чреве.
Но я завороженно глядела на притихшего мальчугана и не могла отвести глаз. Вроде только плакал, требовал грудь, а сейчас молчит, щурит глазки, рот беззвучно открывает. Словно чувствует и понимает, что его на руки мама взяла.
Я готова была поклясться, что видела тянущуюся от меня к нему нить. Такого густого, насыщенного зеленого цвета.
— Ваша светлость, Его светлость нужно покормить, — напомнила о себе кормилица, и мать тут же на нее зашикала.
Но момент был упущен, и нить куда-то подевалась.
— Помогите мне, — приказала я.
Пора было кормить чадушко.
[1] веха — день
[2] мальда — аналог демоницы (суккубы). Развратная, жадная женщина, которая поклоняется Шинмали и приносит беды тем, с кем находится рядом.
[3] ход — год на Рамиране. Связано с местным естественным спутником Рамирана, который меняет окраску от светло-песочного до темно-коричневого цвета за время, равное одному году.
[4] вехиман — месяц, вехим — неделя.
Глава вторая
Расставаться с младенцем мне не хотелось совершенно. Несмотря на настойчивые просьбы кормилицы и служанки, все внутри меня в узел скручивалось от мысли, что его заберут и дай бог вернут лишь в следующей ночи…
Нет, я все понимала. И то, что подставлю их. И что пока не готова к разборкам с Его светлостью и мадам-шлюпкой. Может, кишка и не тонка, но не боец я сейчас, далеко не боец.
Какие мне разборки, если всего полчаса ребенка на руках подержала, а те трясутся так, словно я вагоны разгружала?
За один день ситуацию все равно не изменишь. Никак. Тут можно только проявить чудеса дипломатии, если муженек на огонек заскочит.
Я вздохнула, провела пальцем по личику спящего сына и нехотя передала его кормилице.
Честно говоря, я была несколько удивлена тому, что карапуз выглядел абсолютно здоровым. На фоне самой Стейзи, которую беременность превратила даже не в тень себя, а так, в печальное воспоминание.
Богатырь настоящий. Пухленькие щеки, большие глазки (в маму!). Пока темно-синего цвета, но я не обольщалась. Цвет глаз еще поменяется. Даже странно, что они синие, когда у герцога темно-карие. Обычно именно они доминантные. А вот волосы точно отцовские — темные, густые. Если повезет, и цвет глаз не сменится, контраст будет очаровательным: брюнет с синими очами.
Впрочем, пока сложно было сказать, в чью породу пойдет ребенок. Слишком еще маленький. Надюшка в младенчестве на Аню похожа была, а подросла — вылитый Сережка, только более миловидная копия.
— Сколько вас приставлено к Его светлости? — шепотом спросила я, коршуном наблюдая за тем, как женщина укладывает ребенка в плетеную корзину, дно которой было устлано мягким одеялом.
— Пять, герцогинюшка, — также шепотом ответила мне дочь Райлисы. — Две кормилицы, три няньки.
Это много или мало? Хороший вопрос.
— И лекарь трижды на дню приходит…
Я сделала стойку. Лекарь? Точно, в замке был такой, личный лекарь герцога. Старый сморчок, с которым Стейзи общего языка не нашла.
— А ко мне он прийти не желает? — прошипела я гадюкой.
Нашла, кому шипеть…
— Рутара, отнеси Его светлость, — приказала Райлиса, — светать начинает.