Глава 13. Михаил
Как добрался до дома, не помнил. Кажется, вызвал такси… Залетел в квартиру и едва не сбил с ног стоящую в гостиной Серафиму. Женщина явно была растеряна и даже напугана, увидев меня с перекошенным от ярости лицом. Не мог точно утверждать, что это дикая ревность, ведь против истинности не попрешь, но меня прям трясло от всей этой ситуации. Шахов сделал из меня послушную марионетку, заставляя чувствовать себя последней сволочью, а его дочка в это время трахалась на стороне, не терзаясь муками совести, так получается?
Серафима переминалась с ноги на ногу, но смотрела прямо мне в глаза, не отводя взгляда ни на секунду. Ее руки накрывали живот, вероятно инстинктивно пытаясь защитить от безумного зверя самое дорогое, и от такого зрелища мои мозги, наконец, немного встали на место.
– Мишань, ты чего такой злой? – произнесла ровным голосом, но венка на шее запульсировала с бешеной скоростью, выдавая ее истинное состояние.
Серафима сильная оборотка и отлично умеет контролировать свои эмоции, но сейчас её организм явно давал сбой, не подчиняясь ей на все сто процентов.
Высокая, красивая… ставшая такой родной для меня за все эти годы, но на данный момент смотрел на нее и не испытывал прежних эмоций, будто кто-то поставил невидимый блок, нажал кнопку, отключив горевшие огнем чувства.
– Что за шутки, Сима? – произнес хрипло, шагнул в ее сторону и, не стесняясь, принюхался, пытаясь уловить запах другого мужика, но моя жена пахло, как и прежде, за исключением легкой примеси сладких ноток.
Мой зверь встал в стойку и жадно втянул носом воздух, не в силах поверить, что это правда, что чудо всё же свершилось, но сомнений не было. Если Сима беременна, то от меня.
– Миш, я ждала тебя домой, чтобы устроить праздничный ужин и сообщить эту прекрасную новость, но ты не пришел домой ночевать и не отвечал на звонки, – произнесла Серафима и, несмотря на опасения, подошла ко мне вплотную, обнимая за шею.
Я растерян, мой зверь растерян, и это злило, потому что я должен был блять радоваться! Скакать от счастья, но самое большее, что я сейчас мог – это стоять, как каменное изваяние, не имея даже сил поднять руки и обнять свою беременную жену в ответ.
– Я знаю, что последние месяцы между нами холод. Ты целуешь меня, имеешь мое тело, но сам мысленно, будто где-то совсем в другом месте. Мы же не чужие, Миш. Столько времени вместе и, думаю, я заслуживаю правду, – голос медведицы звучал ровно и спокойно, а горячее дыхание опаляло щеку, но я не мог выдавить из себя ни слова, будто онемел. – Между нами нет истинной связи, но любовь способна творить чудеса. Ты ведь в курсе, что у моей двоюродной тётки свой исследовательский центр?
– Да, – мой голос сейчас больше походил на противное сипение.
– Я давно просила ее о помощи, потому что очень хотела ребенка… от тебя. В тайне ото всех отправляла ей наши биоматериалы, молилась предкам и с замиранием сердца ждала хоть какой-то информации, которая смогла бы сделать нашу жизнь счастливее, смогла бы дать нам надежду.
– Сима… прошу… – прошептал, когда оборотка отстранилась и, развязав пояс шелкового халата, сбросила вещь на пол, полностью обнажаясь передо мной.
– Пару недель назад Эвелина позвонила мне и сказала, что нашла способ, и я без раздумий помчалась к ней, – продолжила свой рассказ женщина, ловко расстегивая пуговицы на моей рубашке и сделав вид, что не заметила ни пятен крови, ни насыщенного запаха Василисы, который сейчас являлся прямым доказательством того, что я просто ничтожество и мерзкий предатель.
– Пару недель назад ты ездила на выставку к подруге… – произнес, припоминая то, что жена действительно отсутствовала в городе три дня.
– Нет. Я ездила в клинику. При помощи специального препарата мой организм принял твое семя и… теперь внутри растет и развивается наш малыш. Ты рад? – распахнула рубашку и провела коготками по напряжённым мышцам пресса, грациозно опускаясь на колени.
Серафима странно себя вела, потому что раньше не позволяла себе подобных поступков, пока я не приму душ и не смою с себя посторонние запахи, но теперь она будто слетела с катушек, а я даже не был уверен, что смогу возбудиться в таком состоянии.
– Почему ты молчишь, Власов? Решил кинуть меня? Учти, плакать и умолять остаться не стану, но ребенка изолирую от тебя, не позволю даже взглянуть на него, – голос оборотки прозвучал громче и проскальзнули рычащие нотки, но я понимал ее состояние, поэтому пропустил мимо ушей угрозы, зная, что сделаю всё, лишь бы быть рядом с сыном или дочкой.