Лере тоже приходилось общаться с Ириной, и она не замечала особого отношения к Илье, зато Орловым журналистка интересовалась основательно, даже спросила не видела ли Валерия воочию «причину» его перехода в их клуб.
– Сергей Николаевич, а Долина разве не закончила работу?
Плотников помахал с трибуны Ирине рукой.
– Нет, она будет освещать все матчи предстоящего турнира. По-моему, отличный стимул для победы! Как считаете?
– Да уж...
Ирина послала спортсменам воздушный поцелуй, они отсалютовали клюшками и, по мнению Леры, Орлов поднял её выше всех.
Верстаков предупреждал, что игра будет жесткая, в итоге получилось побоище. Два раза Лера оказывала помощь на скамейке и один раз выходила на лед. В третьем периоде Илья разрешил своим спортсменам применять силу, но без фанатизма. Драка Орлова была предсказуема, всю игру он вел себя агрессивно и за пять минут до конца устроил кулачный бой. Лера нервничала, прикусывала на руке ноготь большого пальца. Судья не торопился разнимать борцов, Илья тоже молчал. Неужели только она видит, что Орлов будет биться, пока его не отключат? Хоккеисты уже катались по льду, вцепившись друг в друга, казалось, что время остановилось. Увидев на льду кровь, Лера призвала все свое профессиональное мужество, взяла кофр и стала ждать сигнал, разрешающий ей выйти на лед. Ни Илья, ни Орлов такого знака не дали. Игрок сел на скамейку, опустив голову, Верстаков что-то спросил у него и переключился на игру. Лера больше не смотрела на лед, все её внимание было приковано к Саше.
Илья будто нарочно не замечал, что тому нужна помощь. Он что, специально это делает?
Дождавшись сирены, на ватных ногах Лера пошла в кабинет, ждать, когда приведут Орлова.
Через полчаса он пришел сам, судя по влажным волосам принял душ. Выглядел вполне удовлетворительно, что и подтверждалось наличием сопровождения в лице Долиной. Лера нахмурилась.
– Ирина, вам лучше выйти, а вы, Орлов, раздевайтесь. Зина вас осмотрит, – она слегка подтолкнула второго врача к замершему пациенту и скрылась в процедурной. – Зина, на голову обрати особое внимание, – крикнула оттуда. – Похоже он с ней не дружит, – добавила уже тише.
Зашел Илья и сразу накинулся на Орлова за то, что ушел из раздевалки, не дождавшись тренера
– С кем я буду игру разбирать? У тебя два удаления, драка, травма. Как ты играть будешь послезавтра?
– Хорошо, как всегда, – в нем погасла последняя надежда, поговорить с Лерой.
– Зина, что с ним?
– Ушибы, ссадины, нормально все. Валерия Андреевна в процедурной, – Зина ответила на вопрошающий взгляд.
– Орлов, чтобы до завтрашней вечерней тренировки из постели не вылазил. Ясно?
– Желательно, чтобы он там был один, – сказала Лера себе и улыбнулась вошедшему мужу.
При виде жены голос Верстакова всегда смягчался.
– Лер, сейчас будем игру пересматривать, протокол заполнять, сама видела, что сегодня творилось. Ты меня подождешь или домой поедешь? Возьми машину.
– Подожду.
– Мы можем задержаться.
– Я найду, чем заняться, будет скучно – поднимусь к вам.
– Хорошо, – Илья облегченно вздохнул – Я пойду тогда?
Лера отпустила Зину, переделала кучу дел, а стрелка часов словно не двигалась. Промаявшись от безделья еще минут пятнадцать, Лера решила подняться в кабинет спортдиректора. Закрыла дверь, чтобы переодеться, и почти сразу раздался стук. Она замерла, сердце откликнулось глухими ударами. Выключила звук на телефоне, который тут же призывно заморгал.
– Лера, открой пожалуйста! Давай поговорим. Не молчи. Я знаю, что ты там, я уже час на выходе караулю, Зина ушла, а ты нет.
Лера облокотилась о косяк и не дышала. Чувствовала, как Орлов припал к двери всем телом.
– Лера, открой, мы просто поговорим, я к тебе даже не подойду, а то стою тут как тополь на Плющихе и с дверью разговариваю, кто увидит, подумает, что с ума двинулся, хотя может так и есть.
Лера улыбнулась.
– Лер, ты улыбаешься? Ещё я извиниться хотел. Я все осознал и раскаялся. Просто, когда увидел тебя, дар речи потерял.
«Ты дар речи, а я совесть», – подумала она.
– Пожалуйста, дай мне шанс доказать, что я тот, кто тебе нужен. Верстаков, наверное, прекрасный муж и хороший человек и любит тебя, а ты… ты старательно делаешь вид, что тоже. Знаешь, может кого-то и впечатляют твои показательные чувства, но не меня. Я знаю, как в твоих глазах играет солнце, как блестит море, надвигается гроза, но в них пустыня, когда ты рядом с Верстаковым. Ты можешь улыбаться и смеяться, но меня не обманешь. Даже тогда, в подъезде, в темноте я знал, что в твоих глазах был огонь. Лер, я совсем не хочу, чтобы ты плакала. Давай уедем! Из хоккея я уйду, отец поможет с работой. Я все смогу, если ты будешь со мной. Лер, я люблю тебя, мне невозможно видеть тебя и не прикасаться к тебе, это сильнее меня, я только что в узел не завязывался, чтобы не думать о тебе, ничего не получается. Пожалуйста, открой, – он поскреб тихонько дверь. – Лееер.
Его голос пробирал до мурашек. Она прислонилась горячей щекой к железной двери и кажется слышала его дыхание, руки потянулись к замку. Одно его слово, и она решиться, её ничего не остановит.
– Орлов, че ты трешься возле медпункта? У тебя что–то болит? Нет. Тогда что ты здесь делаешь, я где тебе велел быть?
По коридору прогрохотал голос Ильи.
– Какой телефон ты забыл? А без него не спиться? Взял? Марш отсюда!
Взглядом Верстаков проводил Орлова до конца коридора и только потом толкнул дверь. Лера вложила ему в руки пальто, которое он тут же помог ей надеть.
– Ты на кого шумишь?
– Какая разница? Поехали домой.
За окном, в утренней серости тихо падал снег.
Её попытка обмануться потерпела фиаско. Месяц бессонных ночей, раздумий, и его признание в любви разбивает все её доводы вдребезги, но ведь так не должно быть! Он слишком молод, его жизнь только начинается, а она? Что она может дать ему, кроме любви? Быть балластом на его плечах? Сейчас от неё потребуются определенные усилия. Бомльшие, чтобы сохранить то, что есть, меньшие – чтобы разрушить. В первом варианте, её душа законсервируется и будет умирать медленно, во втором случае, вырвавшись на свободу, она может разбиться, покалечиться, ведь всю жизнь Лера была ведомой, за неё всегда всё решали. Возможно свобода – это вообще не её уровень, сомнительно, что она сможет её осилить.
Она выбрала третий вариант
– Моя жена встала пораньше, чтобы побаловать мужа завтраком! – отпив глоток чая из Лериной чашки, Илья наклонился и чмокнул её в щеку.
Дойдя до ванной, он вернулся. Лера по-прежнему сидела за столом, встретив её потухший взгляд, он застыл от страха. Когда-нибудь это должно было случиться! Илья знал всё, что она может сказать, она не соврет, скажет правду, и этого он боялся больше всего. Столько лет страх съедал его изнутри, она великодушно щадила его своим молчанием, но это был лишь вопрос времени. И оно пришло.
Он медленно умывался, оттягивая неизбежное, потом внезапно ускорился. Ему мучительно больно, а каково Лере?
– Нам надо поговорить.
Прямая спина, открытый взгляд говорили о её решимости.
– Лер, ты не возражаешь, если я буду варить кофе и слушать тебя – Илья бодрился.
– Нет, извини, присядь, – Лера выдохнула весь воздух из легких.
– Что ты решила? – почти прошептал он.
– Мне надо уехать.
– Я не смею тебе советовать, но, по–моему, ты неправа. Это же все из–за Орлова?
Лера вопросительно взглянула.
– Я это заметил раньше него, даже раньше тебя. Как ты вздыхала при его упоминании, как теплел твой взгляд, голос. Когда ты все поняла, тебе стало страшно и больно, только мне в десять, в сто раз больнее. Ты металась, мучилась, и я тоже. Самое обидное, что и обвинить тебя не в чем. Я сам подписал себе этот приговор. Ты была безупречна. Я старался дать тебе всё. Ты принимала с благодарностью. Ни разу ты не оскорбила мои мечты ложным ожиданием, не подарила призрачную надежду, что что-то может измениться для меня. С одной стороны, внутренний голос заставляет меня молчать, с другой, мне невозможно видеть, как ты мучаешься, как с каждым днем отдаляешься от меня, физической близостью стараясь сгладить боль неизбежности. Этот вечный выбор обманутой второй половинки…