– То есть тот момент для тебя ничего не значил?
– Значил, – со всей серьезностью заверила его Лера. – Значил, что я ещё молодая женщина и могу нравиться мужчинам даже моложе себя.
– Поэтому ты ушла от Верстакова? Хочешь подобрать себе партию посолиднее? – его взгляд поменялся стал острым, цепким.
– Именно так.
– Тот в пальто кандидат?
– Это товарищ по работе, – Лера сделала официанту заказ.
– Ты разве работаешь?
– Пока нет, жду место. Саш, – она устало прикрыла глаза, – я, правда, не понимаю, зачем ты приехал? Зачем нам нужно было встречаться. У нас нет будущего, это же очевидно. Даже если отбросить разницу в возрасте, мы совершенно разные, нас ничего не объединяет.
– Мы вместе работали. С Верстаковым тебя тоже ничего, кроме работы, не связывало.
– Что ты в этом понимаешь? Ты хоть представляешь, что он чувствовал, когда я от него уходила? И как ему смотреть людям в глаза! Жена сбежала из-за любви к хоккеисту! Во что ты превратил мою жизнь? – Лера зябко провела ладонями по плечам.
– Ты замерзла? – Саша пересел на стул рядом с ней, снял куртку и накинул ей на плечи, его рука так и осталась обнимать её, другой рукой он накрыл её ладонь на столе и переплел их пальцы. – Лера, об этом никто не знает, для всех ты уехала ухаживать за больной родственницей.
Она попыталась взять себя в руки, вернуть себе боевой настрой, но его объятие затягивало спокойствием, было тепло и уютно, ещё чуть-чуть и она удобней подогнет под себя ноги, прижмется к нему всем телом и уснет безмятежным сном.
– Лера, – он позвал тихо, почти шепотом. – Все правда будет хорошо. Я мог бы все бросить и приехать к тебе сейчас, но ты сама мне этого не простишь, понимаешь ведь, я не могу подвести Верстакова, надо закончить сезон в его команде, потом я свободен. Мы уедем на Алтай, меня пригласили на спортивную базу инструктором, ты будешь врачом. Знаешь, как там красиво!
– Саш, ты шутишь?
– Нет. Не ищи работу, всё равно я тебя увезу.
– Орлов, ты серьезно считаешь, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? – она попыталась отстраниться, но силы были не равны, он только сильнее прижал её к себе, тем самым, ответив на её вопрос.
– Это возмутительно! Я пытаюсь скинуть с себя опеку Верстакова, который даже здесь следит за мной через Таню, и вот приезжаешь ты и делаешь то же самое! Орлов, это хамство.
Ей хотелось кричать, размахивать руками от ярости, но будучи под контролем Сашиных объятий, горячность её гасла, и каждое последующее слово звучало на тон ниже предыдущего.
– Я постараюсь учесть твои пожелания. Ты хочешь свободы?
Она кивнула.
– Два месяца у тебя будет. Ну а мне остается только надеяться на твоё здравомыслие, у меня нет другого выхода!
Он легонько целовал её волосы, ожидая следующего приступа гнева.
– Орлов, неужели ты думаешь, я позволю мальчишке распоряжаться своей жизнью?
– Какой ещё мальчишка? – Саша шутливо откинул край скатерти и заглянул под стол, – Кроме товарища по работе, ты ещё и мальчишку какого–то обаяла. Признавайся, он хоть школу закончил?
– Вчера.
– Мне надо с ним встретиться и объяснить, чем должен заниматься вчерашний школьник.
– И чем же? – она подыгрывала ему.
– Во всяком случае, не волочиться за чужими женщинами!
– А вот тут ты абсолютно прав. Ему и вправду этого никто не объяснял, почему-то даже бывший муж и тот промолчал.
– Наверное, понял бесперспективность этого занятия.
– А ты что понял?
– Что старый лев проиграл молодому, – он коснулся носом её виска.
– Дурак ты, – Лера с улыбкой отклонила голову.
– Я пожму ему руку при встрече! Пожалуйста, Лера, дождись меня! Ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Но есть ещё долг. И это сильнее меня.
Услышав звонок Андрея, Лера не вздрогнула, не поспешила сбросить вызов, только попыталась ослабить Сашины руки, впрочем, тщетно. Объяснив, что завтра она не сможет помочь с текстилем, и выбор штор тоже откладывается на неопределенное время, также пришлось извиниться, что в спешке она не передала билеты, и Андрей не попал на концерт, она гневно посмотрела на Сашу и хотела извиниться за его поведение, но он, отобрав у неё телефон, сбросил звонок.
– Он назвал тебя варваром и бандитом и ещё сказал, что ты поступил не по-мужски.
– А он значит, поступил по-мужски, оставив женщину с бандитом?
– А что бы ты сделал на его месте?
– Что сделал Я, тебе лучше не знать. Главное, что сейчас ты здесь, со мной, – он целовал её пальцы.
– Вместо концерта. Ты доволен? Ты этого хотел?
– Ошибаешься, я хочу, чтобы ты ходила на концерты, но только со мной. Что за концерт-то был?
– Мацуев. Пианист.
– Я в том году в Омске, был на его концерте. Он меня сам пригласил.
Лера развернулась, склонила голову на бок, и приготовилась слушать байку Орлова.
– Он же спортсмен, пришел на поле побегать, а там мы тренируемся. Он, как и я, болеет за футбольный Спартак, а так как у меня три класса музыкалки, нашли с ним общий язык.
– Орлов, ты ж все врешь!
– Клянусь, правда! У меня и фото с ним есть, – он полез было в боковой карман куртки за телефоном, но передумал. – Я тебе потом покажу, и автограф есть. Он вообще очень разносторонний человек, занимается благотворительностью, за границей на его концерты билеты раскуплены на несколько лет вперед, а он любит выступать в российской провинции, и в общении совсем простой, не звездный.
Лере принесли, заказанный ею салат из свежих овощей, а Саше огромный сочный стейк, которым он тут же с нею поделился, перехватив её завистливый взгляд.
– Саша...
– Лер, пожалуйста, дай мне поесть спокойно. Ты не представляешь, как я устал!
– Во сколько у тебя электричка?
– Пол первого, последняя.
Она смотрела, с каким аппетитом он поглощает кусок мяса, сколько в нем энергии, силы и, наверное, её слова, совсем его не обрадуют, но их надо произнести.
– Саш, не надо фантазий. Ты думаешь, если ты привез меня сюда, и я улыбаюсь, я с тобой согласна? Не пиши мне больше. Между нами ничего не может быть! – Сказала твердо, выделяя каждое слово, как только он отодвинул тарелку и сделал глоток воды.
– А я тебе докажу обратное, – её твердость ничуть его не смутила.
– А я тебе не позволю.
– Смешная. Разве я буду тебя спрашивать?
– Почему ты считаешь, что у тебя есть это право?
– А в любви не бывает правых и виноватых, она всегда против всех правил и расчетов. Это стихия. Можно ею любоваться издалека, можно уехать, а можно окунуться, наслаждаться чувствами, жить, испытывать трепет в ожидании свидания, ощущать радость встречи, горечь разлуки, сожаление из-за коротких свиданий. На это надо решиться, сделать шаг.
– Нельзя заставить человека любить.
– Любить, наверное, нельзя. Но чувствовать – можно. Вызвать доверие и радость, навеять грусть и жалость, внушить боязнь и страх, разбудить ревность, заставить скучать и переживать.
– Ты думаешь, тебе это под силу, учитывая твой юный возраст, мои два замужества, мое нежелание.
– Твои замужества для меня ничего не значат. Твое нежелание я ставлю под сомнение, а мой юный возраст дает мне силы любить безбашенно, может безрассудно, но искренне. Лера, это ужасно, но мне пора, я тебя отвезу. Верстаков меня убьет, если я опоздаю на тренировку.
– Я вообще удивляюсь, как он тебя отпустил, он был в здравом уме и твердой памяти? За что тебе такие льготы?
Саша и не предполагал, что так много стихотворений созвучно состоянию его души. Отослав Лере три или четыре четверостишия, и не получив от неё ни одного слова, он понял, что стихи отражали состояние ЕГО души. Это его мир рушился без неё, его душа разрывалась от боли, его разум отказывался подчиняться здравому смыслу. О том, какие эмоции испытывает сейчас Лера, он мог только предполагать и надеяться, что она хотя бы раз в день вспомнит о нем, прочитав его послание, которые теперь он выбирал по принципу больше лиризма, меньше драматизма.