Дмитрий замолчал.
– Детей нет. Да мы и видимся пять – семь дней в месяц. Отпуск порознь. И отпуск–то, одна неделя летом и столько же зимой. Бизнес, как ребенок, им надо заниматься постоянно.
– Я знаю людей, для которых бизнес, это их жизнь. Но судя по вашему невеселому взгляду, для вас это нелегкая работа.
– Да, это преодоление. Хотя тесть мне и помогал, но два года я барахтался, как щенок в ведре. После его смерти, тоже выгребал Авгиевы конюшни. Самое сложное менять людей, персонал. Поэтому в личной жизни хочу стабильности и тишины, жену тоже все устраивает. Вы слишком маленький срок замужем, все вам видится в розовом цвете.
– Я уже была замужем, когда стало нестерпимо, ушла. Да и с Сашей у нас было всё непросто, это помогло нам лучше понять, что мы значим в жизни друг друга. Это было испытание на откровенность. Легко делится радостью с любимым человеком, но когда вы разделяете тревоги и проблемы, то становитесь по-настоящему близкими людьми.
– У вас получается?
– Получалось. Пока не появились вы. У меня в голове не укладывается, как объяснить где я, и как я тут оказалась. Он наверняка с ума сходит, – она опять тяжело вздохнула.
– От ревности?
– Скорее от безвестности. Мы редко расстаемся и всегда на связи. Совсем не представляю вашей семейной жизни.
Опущенная голова, руки–кувалды, сложенные в замок на коленях, даже рубашка с оторванным рукавом, вносили трагичность в облик здорового, сильного человека, позволившего себе отступить от привычного образа серьезного, решительного руководителя. Дмитрий меньше всего походил на человека, беззащитного перед реалиями бизнеса, отбирающего индивидуальность и заряжающего вместо сердца, счетчик для денег, скорее уж его подавляли обстоятельства личной жизни. Какой силой должна обладать женщина, сумевшая сломить такого богатыря?
Лера боролась с желанием подойти и погладить его по голове. Пожалеть.
Его черные волосы, с редкой сединой, казались жесткими, как проволока. Стрижка мастерская, но таким волосам нужна укладка, иначе они торчат в разные стороны, как сейчас из-под белого бинта, или утром, когда ветер нахально раскидывал их в разные стороны. Он приглаживал их руками, его глаза горели жизнью, счастьем, надеждой. Забравшись в машину, Лера совсем недолго чувствовала на себе его теплый взгляд, затем он полностью погрузился в работу.
Дождь за окном сжал палату до размера кельи. И обстановка, и обстоятельства содействовали откровенности. Ей была интересна причина его утреннего хорошего настроения, счастливого взгляда, самостоятельно найти ответ не представлялось возможным, но и любопытствовать было не в её характере. Что она хочет услышать? Понять? Помочь? Надо ли ему это? Может быть он и так превысил степень открытости? Интуиция подсказывала ей остановиться. Погрузившись в свои мысли, она отрешенно сминала в руках салфетку. Дмитрий подошел не слышно и накрыл её руки своими, сел перед ней на корточки и их лица оказались рядом. Нужно было встать, оттолкнуть его руки, но она не могла противостоять его искренности. Без слов он благодарил её за участие и понимание.
Порыв ветра, распахнул настежь окно.
Холодный воздух и капли дождя ворвавшиеся в комнату оживили поникшую Леру. Дмитрий кинулся закрывать окно.
– Вы боялись грозу в детстве?
Она наблюдала, как сильные руки с трудом справляются с рассохшимися рамами, после недолгой борьбы, насквозь промокший, он захлопнул фрамугу. Лера хотела встать и накинуть на него одеяло, но Дмитрий на позволил ей даже приподняться, мягко придержав за плечи.
За окном продолжался ливень, но он уже не внушал священного трепета перед силой природы, лишь отдаленные, едва слышные раскаты грома, напоминали о недавнем буйстве стихии.
Взяв телефон Дмитрия, Лера вышла в фельдшерскую, последняя надежда разбилась о значок об отсутствии связи. За столом доктор изучал толстую пачку рекламных проспектов, приглашающих в путешествия, предлагающих сэкономить немыслимые, для него, тысячи на покупке машины – именно сегодня, кредитование последних моделей телефонов. Лера горько усмехнулась.
– Попробуйте с веранды, хотя, – доктор оторвался от чтения, – дохлый номер.
Она все-таки вышла.
– Если вы сейчас не вернетесь, рискуете остаться голодной, – рука Дмитрия легла ей на плечо. Лера убрала её, почувствовав температурный контраст, её пальцы были ледяные
– Вы совсем замерзли, – мягкий, тихий голос заставил поднять глаза. Его взгляд окутывал теплом и нежностью. Она отшатнулась, повторно угодив в его расставленные руки.
– Настоятельно рекомендую подкрепиться.
В фельдшерской накрыли скромный стол.
– Это лучше, чем ничего. Спасибо доктору.
Дмитрий положил Лере в тарелку отварной кусок курицы и картофель. Есть она отказалась, попросила сладкого чаю.
– У вас голова болит, я вижу, как вам тяжко. Вы поешьте и ложитесь спать, доктор сделает укол. Может яблочко, для аппетита? пытался уговорить её Симонов.
Теперь Лера жалела, что к ней вернулся слух, все казалось чересчур громким и голоса, и бесконечный дождь, стучавший по крыше. Дмитрий со страхом посмотрел на доктора, когда Лера тихо прислонилась к его плечу.
– Все в порядке, просто уснула.
На Дмитрия успокоительное произвело обратный эффект. До полуночи он развлекал разговорами доктора, пока за ним не пришла жена. Она подозрительно взглянула на стол, не обнаружив спиртного, шумно вдохнула воздух, анализ, проведенный в легких дал отрицательный результат, удивившись этому факту, женщина еще раз осмотрела приемную и кинув доктору плащ–палатку подтолкнула его к выходу. Он обернулся у порога:
– Она проспит до утра, поставьте рядом стакан воды. Вы решили? Будем сообщать мужу?
В Дмитрие боролись ангел и демон. Один утверждал, что надо быть благородным, второй нашептывал, что другого шанса может и не быть. Весь вечер он решал дилемму.
– Давайте номер, – поторопил старичок.
– Доктор, уговорите его не приезжать, завтра я сам отвезу её к нему.
– Да кто ж поедет в такую погоду? Валерия же не при смерти. Так, небольшой шок.
Дмитрий проводил их и еще долго сидел на ветхой веранде, завернувшись в плед, слушая дождь и редкий лай собак. Окоченев вернулся в дом, представляя, как согреется под теплыми струями обогревателя.
Палату освещал тусклый свет из фельдшерской. Лера лежала на спине откинув одеяло, одна рука согнута на животе, другая вытянута вдоль тела. Умиротворенное лицо, тихое дыхание. На миллион раз стиранная и дезинфицированная ночная рубашка, чудом оказавшаяся в фельдшерской, не скрывала прелестей молодой женщины. В глубоком вырезе с каждым вздохом поднималась и опускалась упругая грудь, открывая родинку на оголенной бархатной коже. Весь день, Дмитрий ловил себя на мысли, что смотрит на Леру как зачарованный, постоянно сдерживал себя, боясь напугать её своей откровенностью. Сейчас ему никто не мешал, её красота будила, будоражила фантазию, но прикосновение могло разрушить тонкую грань между явью и воображением. Завтра. Он передаст ее в руки хоккеиста. Как он может отдать кому–то свою мечту, свою мимолетную надежду на счастье? Дмитрий отчётливо понял, что времени у него совсем мало. Что придумать? Чем удивить, поразить Леру?
Сквозь сон он услышал звук мотора или ему показалось? Сколько времени он проспал сидя на стуле? Лера, озябнув, натянув одеяло до шеи, спала отвернувшись к стене.