Этот добрый пэр, назначенный для путешествия а королю Австарии для смотрин, стал ей не просто опекуном, но самым настоящим защитником. Он первый понял и не побоялся помочь испуганной девочке. А ведь даже родная мать отвернулась! Сделала вид, что ничего не случилось. Лицемерка... Всегда такой была!
- Я... я думаю, это не стоит внимания...
А Генрих вдруг взял ее за руку. Изольда потрясенно смотрела на мужчину, и в серых глазах читала лишь сочувствие и горячее участие.
Первые слова, сорвавшиеся с губ, были смятыми и неловкими, а потом... Потом она не могла остановиться. Рассказывала и о том проклятом бале дебютанток, и о внимание отвратительно-слащавого мужика, и попытках взять то, что ему не могло принадлежать никогда. О молчании короля и бездействия матери. О шепотках придворных и презрении окружающих.
Изольда научилась защищаться. Показывать зубы, когда надо, а между делом готовиться к побегу. В ней рос протест. Нежелание выполнять роль услужливой молчаливой игрушки. И, может, она давно бы сбежала, но письма... Изольда так ждала письма, а еще дядя стерег ее пуще сокровищницы.
Справедливо решив, что побег проще всего провернуть ближе к свадьбе, Изольда медлила. Пока не пришло письмо от ублюдка с ультиматумом на поднятие цен. Впрочем, мерзавец сделал намек, что всегда можно договориться.
Как дядюшка забегал, засуетился. И если бы не частая переписка с Генрихом... О, Изольда и думать не хотела, что могло бы случиться! Но господин Шарвис умело воспользовался королевским намеком на посещение библиотеки.
И ее вынуждены были отпустить... С условием вернуться через неделю. Старый гад решил усидеть на двух стульях...
- ... чтоб он сдох! - закончила свой рассказ и осторожно посмотрела на молчавшего короля. Ой, зря! Генрих выглядел так... Кажется, она только что дала повод к войне!
- Только ничего не делайте, пожалуйста! - схватилась за мужскую руку.
Холодный металл не мог передать прикосновения, но Изольда крепче стиснула пальцы. Темные, как грозовые облака, глаза слегка посветлели. Генрих перевел взгляд на их руки, и Изольда ойкнула, тут же пряча свою за спину. Что она себе позволяет!
- Простите, - пробормотала скомкано, - Вам, наверное, неприятно...
- Приятно, - моментально отозвался Генрих. - То есть... Вы не боитесь протеза?
- Нет, почему я должна? - пробормотала, окончательно растерявшись.
Она боялась совсем другого! Но не видела этого в глазах мужчины, сидевшего напротив. С ним не нужно было защищаться. Не надо было играть роль грубой и холодной ко всему девушки, вид которой должен отпугивать. Ведь тот мерзавец говорил, что у нее чудесный смех... Ее веселье обернулось клеймом позора!
- Вы не должны, - на по-мужски красивых губах короля мелькнула слабая улыбка. - Так же как не должны ни о чем беспокоиться. Предоставьте все трудности мне, леди Изольда. И я настаиваю, чтобы ваше пребывание здесь продлилось, скажем, месяц. А королям не отказывают.
***
Генрих не солгал - ей действительно не нужно было ни о чем беспокоиться. Неделю Изольда почти не видела мужчину или видела, но разве что в компании смуглого... де Грейстора, кажется. Всегда молчаливый и равнодушный ко всему герцог то появлялся, то исчезал. Носил королю какие-то свитки, письма, чертежи... Очень хотелось на них взглянуть, но при попытке сунуться ближе де Грейстор щелкнул ее по носу парочкой таких фраз, что Изольда даже не нашлась с ответом.
Ужасно хотелось треснуть чем-нибудь тяжелым по каменной морде, но пришлось ретироваться в свои покои. Как бы ни тяжело было признавать - герцог прав, и от нее сейчас толку, что от козла молока.
Изольда тихонько вздохнула и обошла карту мира по кругу. Огромное полотно на широкой столешнице из белого дуба было все сплошь размечено флажками-метками, где побывал Генрих. Так много!
Она даже завидовала, ведь и сама хотела совершить хотя бы одно путешествие...
И скоро совершит! Но радость не торопилась стучаться в сердце.
Да, она клялась сбежать. И не должна менять своего решения. С мертвыми не воюют, и против любви к покойной королеве юная пэйра никто.
Дыхание перехватило, словно ее опять запихнули в душный корсет. Ну и пусть! Она еще встретит самого прекрасного на свете мужчину, а Генрих... Он будет завидовать их любви, да!
- Милая Изольда, Вы слишком взволнованы, - пробормотал сидевший в кресле Шарвис. - Отменить побег?..
О, она очень бы хотела, но не могла! Изольда промолчала, но за нее ответил тихий перезвон часов.