Впрочем, мое положение здесь еще хуже.
Я не родился воином и убийцей, но проклятая война кланов все перевернула. Тех, кто оказался среди побежденных, отправили на рынок. Это незаконный черный рынок рабов, я потом об этом узнал, но нам это уже не поможет. Меня и еще двоих парней из нашего клана продали. Наверное, хорошо, что всех вместе. Я чувствовал себя обязанным их защищать, потому что они младше, а я старше и выше по положению. Был когда-то выше, еще в нашем доме. А сейчас мы все равны. Все одинаково бесправны перед этими уродами.
Один на один я легко победил бы любого, и поборолся бы против нескольких сразу. Но тот, у кого ключ от ошейника — тот всегда прав.
Я был старше их, но это не значило, что мне не было страшно.
И я их ненавижу, своих новых хозяев. Вынужден подчиняться, но каждую минуту думаю о том, как отомстить. Для всех я выгляжу шлюхой, но, на самом деле, не смирился и никогда не смирюсь со своим положением.
Вначале я сдерживал характер, потому что не мог оценить свою честь и гордость выше, чем жизни мальчишек. Да, они были уже совершеннолетними, но совсем молодыми, я чувствовал себя рядом с ними циничным стариком.
Мне надо было встать на колени, и… делать то, что они, новые хозяева, хотели. Либо я бы смотрел, как изощренно издеваются над этими парнями, едва вступившими во взрослую жизнь. Мне не настолько важна моя гордость. Я старше, я сильнее, я выдержу.
Их взгляды, даже тех, кто совсем недавно, в мирной жизни, хмыкал: «Это старичье!», теперь были испуганными, сочувствующими, полными ненависти к тем, кто старался нас сломать, и… гордости. Они гордились моим поступком. И это будет еще долго меня поддерживать.
У нас дома, так же, как и здесь, были гаремы, и в них разные мужчины. И хозяйкам гаремов тоже нравилось разное: какие-то женщины любили причинять боль, и мужчин подбирали себе под стать. Ну, возможно — и об этом я задумался только сейчас — те мужчины притворялись, что им нравится подобное. Но, мне кажется, всем было хорошо. Или просто это мне везло.
Естественно, и у нас бывали драки, когда мужчины выясняли отношения, или просто мерились силой. Естественно, мы старались не попадаться, потому что за это прилетало наказание. Заслуженное, конечно, если быть честными.
Я не был самым рослым и мускулистым, но любил качаться, а еще интересовался разными боевыми искусствами. Я и в число бойцов попал потому, что был одним из самых крепких спортивных мужчин, не похожих на изнеженных красавчиков. Но потом уже не разбирали, кто из мужчин к чему имел склонность. Так что и наши танцоры, и другие артисты, и просто хрупкие парнишки тоже оказались в непривычной для них обстановке. Я вначале смотрел на них со смехом и презрительной жалостью, но потом осталась только жалость. Ну, не приспособлены они для такой жизни! Но кто их спрашивал…
А потом плен, точнее, нами просто откупились. Но об этом несправедливом предательском поступке я старался не думать. И так было, о чем переживать.
Этот дом, в который меня продали, я тоже воспринимал как временное обиталище, перевалочный пункт. Я надеялся, что это ненадолго. Но, к моему ужасу, который я старался тщательно скрывать, здесь мы задержались.
Я не знаю, все ли в этом месте садисты и уроды,
И когда я в очередной раз стоял на коленях, то понимал, что вечно это продолжаться не будет: когда-нибудь сорвусь. Это был уже вопрос не гордости, которой просто не осталось, а выживания. Точнее, нежелания так жить. Сколько я еще смогу так терпеть? Однажды просто сорвет крышу.
— Отпусти! — слышится приглушенный, но все равно отчаянный крик Пита.
Вот твари! Все никак не успокоятся, хотят утвердить свою власть. Когда в эти тупые головы придет мысль, что мы им не конкуренты! Никто из нас не хотел здесь оказаться!
— Мы, кажется, в прошлый раз не договорили? — говорю спокойно. На самом деле, громилу Эда я опасался. Впрочем, не я один: своей силой тот пользовался охотно, и дураком тоже не был. Эд был мерзопакостным ябедником, и умел практически любую ситуацию обернуть в свою пользу. Связываться с ним не любили. Я бы тоже не стал лезть, но не в этом случае. Не тогда, когда он прижал к стене одного из наших.
Рыжеволосый белокожий Пит, довольно хрупкого сложения для мужчины, вызывал либо желание его защитить, либо поиздеваться и сломать. Здесь собрались как раз любители последнего.
Вообще, я первым в драку не лез, если не было повода. Но так получилось, что друзьями в этом доме так и не обзавелся. Наверное, сам виноват, все надеялся, что это не навсегда, и даже с нормальными парнями мало общался.