— Проходи, — Олег мягко подтолкнул в сторону стола, положив ладонь на поясницу. Я, послушно ступая, продолжала прижимать букет, для которого предусмотрительный хозяин поставил на стол стеклянную вазу, наполненную водой.
— Здесь очень красиво, — от души сделала комплимент его дому. Если уж получилось так, что Новый год я буду праздновать с ним, зачем портить друг другу праздник? Ведь так?
— Рад, что тебе нравится.
По традиции Олег наполнил наши бокалы шампанским, и мы, чокнувшись, проводили Старый год.
— Почему ты не отмечаешь с родными?
— Мама который год улетает с подругами в теплые страны. Не любит холод. Других родных у меня нет. Я, если честно, не помню, когда последний раз отмечал Новый год, но с тобой захотелось разделить этот праздник.
— А я не помню, когда последний раз праздновала не с родителями.
— И как?
— Необычно, — пожала плечами. — Но неплохо. Хоть какое-то разнообразие.
Переговариваясь на отвлеченные темы, я окончательно расслабилась, позволив ситуации развиваться так, как придется. Злость поутихла, а если не концентрировать на ней, то, можно сказать, что и окончательно угасла.
Нахватавшись всего понемногу на маминой кухне, ограничилась одним салатом. Олег же явно был голоден и от горячего, представленного запеченным мясом с картошкой, не отказался.
С улицы послышался свист, за которым последовал хлопок. Затем еще и еще. Обернувшись, увидела небо, темноту которого разбавляли разноцветные искры, что стремительно вспыхивали и так же быстро угасали, сменяя друг друга. Салют!
— Похоже, Новый год наступил, — произнес Олег у меня за спиной, когда я встала, чтобы подойти ближе к окну. Красиво!
Филатов, подкравшись сбоку, протянул бокал шампанского, держа свой в другой руке.
— С Новый годом, — тихо прошептал, прикоснувшись своим фужером к моему, чем вызвал тихий звон хрусталя.
— С Новым годом, — ответила, делая глоток шампанского и возвращая внимание на небо. Олег забрал пустой бокал, отставив его в сторону, и встал позади, положив теплую ладонь мне на живот, притягивая к своей груди. Я, поддавшись, чуть откинулась назад, в тот же миг почувствовав прикосновение губ к виску.
Повернув голову в бок, взглянула в темные глаза с притаившимся опасным блеском.
Открыла рот, собираясь что-то сказать, но не успела. Его горячие губы накрыли мои, вынуждая забыть все слова, что я хотела произнести. Не разрывая поцелуй, потянул меня назад, сев на диван и увлекая к себе на колени.
— Я не настолько пьяна, — проговорила внезапно охрипшим голосом, чувствуя обжигающие прикосновения губ на шее рядом с бешено пульсирующей жилкой.
— Еще шампанского? — искушающе произнёс, заглянув в глаза, в то время как рука плавно скользит по бедру вверх. Еще никогда так сильно не жалела о том, что не надела платье.
— Не-е-т, — какой смысл в шампанском, если сжимающий в объятиях мужчина пьянит похлеще любого алкоголя? Резинка с волос полетела на пол, а на плечи каскадом падает копна кудрявых волос, в которые тут же зарывается горячая рука, притягивая ближе и накрывая мои губы своими до импульса, устремившегося вниз. Ведомая инстинктами, невольно заерзала, испытывая острое чувство неудовлетворения.
Пытаюсь опомниться, прийти в себя и вернуть контроль, слегка надавливая на плечи мужчины в стремлении оттолкнуть.
— Расслабься, Аня. Просто чувствуй, — не поддался моей неуверенной просьбе, а на большее сопротивление я, кажется, неспособна. "Просто чувствуй". Звучит как самое большое в моей жизни искушение. Где-то слышала: "Отдайтесь соблазну, ведь в следующий раз его может не быть". Сейчас эти слова кажутся единственно верными. Или же они всего на всего совпадают с моим желанием? Отдаться. Во всех смыслах. Полностью и без остатка. Даже если потом я пожалею… Может быть не стоит переживать о том, что еще не произошло?
Боясь передумать, поддаюсь вперёд, накрываю мужские губы своими, не противясь его намерению углубить поцелуй. Обнимаю за шею, зарываясь пальцами в коротко стриженные волосы, ловлю в ответ шумный выдох, отвечая сорвавшимся тихим стоном, когда пробравшаяся под кофту ладонь прошлась по спине, пересчитав каждый позвонок. Он, без стеснения скользя руками и губами по чувствительному телу, как искусный часовщик заводит тонкий механизм, запуская обратный отсчёт до окончательной капитуляции и безоговорочного поражения.