Парень пожал плечами.
- Да, я собираюсь в Калифорнийский университет в Беркли. - Его тон был твердым, решительным.
Женевьева снова прищурилась.
- Роу, план состоял в том, чтобы ты шел туда, куда захочешь. Тренер говорит, что многие колледжи будут в тебе заинтересованы. Можешь взять лучший комплект для своей карьеры в бейсболе и учебы.
Взгляд Роуэна метнулся ко мне, а потом снова к сестре.
- Я иду в Калифорнийский университет в Беркли. Я найду работу, и буду помогать по дому. Бейсбол - это все равно рискованно.
Она покачала головой.
- Я не понимаю.
- Сестренка, мы поговорим об этом позже, но я уже принял решение. Я уже поручил тренеру сообщить об этом скаутам.
Глаза Женевьевы чуть не вылезли из орбит.
- Хочешь сказать, что о тебе спрашивали скауты?
Роуэн вздохнул, и я скрестил руки на груди. Я был незваным гостем в частной семейной беседе, но впервые не чувствовал себя не в своей тарелке. На самом деле, я хотел вмешаться и рассказать этому парню правду об игре. Если ему звонят скауты, он должен быть паинькой и позволить им сражаться за него. Он молод. Судя по его росту и зрелости мышления, ему оставалось еще год или два до окончания школы.
- Да, ладно. Мы можем пойти и развлечься? Трент ждет. - Он указал на меня подбородком.
- Нет, мы не пойдем. Трент подождет. Верно, Трент? - она повернулась ко мне лицом, пряди золотистых волос рассыпались по ее плечам.
- Да, детка. Делай, что должна.
- Он назвал тебя деткой. - Глаза ее брата расширились, как у совы. - Ты его женщина?
- Нет! - сказала она.
В то же время я сказал:
- Да.
Я не знал, что могло заставить меня ответить таким образом, но когда я это сделал, мне стало хорошо. Более того, это звучало хорошо. Так, что я не могу описать. Это была одна из тех вещей, что глубоко впились в мою грудь и посеяли семя, и это семя пустило корни, которые разрослись и проникли в мое сердце, оно росло и питалось, оставляя меня в замешательстве и вне моей игры.
Она снова повернулась ко мне.
- Не вздумай вбивать ему что-нибудь в голову! - предупредила она и снова повернулась к Роуэну. - Сколько скаутов отозвалось? И только посмей мне солгать.
Парень скрестил руки на груди, принимая более взрослую позу, чем были его яйца, но за попытку я бы отдал ему должное. Моя Мармеладка прямо у меня на глазах превратилась в маленький огненный шарик, расхаживая взад и вперед, шипя себе что-то под нос. Я уловил маленькие отрывки «не могу в это поверить...» и «...после всего, что они сделали для тебя...», а в конце «...выбросить все это…».
Наконец она остановилась и ткнула брата пальцем в грудь. Он поморщился, но не сдвинулся с места. Более слабые мужчины рухнули бы под ее натиском.
- Ты договоришься о встрече со своим тренером и со мной. Вместе мы обсудим твои варианты. Я не верю тебе. Это твоя мечта!
Я подошел к ней и положил руки ей на плечи. Они расслабились от облегчения или, возможно, рефлекторно, но я надеялся, что первое, мое прикосновение было движущей силой.
- Как насчет того, чтобы заказать вкусностей и поболтать об этом? Можешь рассказать мне, что тебе сказали, и я, возможно, дам тебе совет, хорошо? – сказал я. Парень кивнул и, не говоря ни слова, развернулся и вошел в пекарню.
Через окно я видел, что их сестра, Мэри, заняла очередь. Перед ней стояла пара человек, но если за стойкой была Дара, то к кассе мы попадем еще не скоро.
Женщина под моими ладонями повернулась и уткнулась лицом мне в грудь. Неожиданно, но не нежелательно. Я обнял ее за плечи и несколько мгновений молча держал в объятиях.
- Я знаю, что он делает. - Она шмыгнула носом и вытерла слезу, которая грозила скатиться по ее щеке.
Я наклонился вперед.
- Что, Мармеладка?
Она фыркнула.
- Он думает, что делает мне одолжение, отказываясь от своей мечты, чтобы помочь мне. Но разве он не понимает, что я уже отказалась от своей? Нет никакой причины, по которой двое детей Харпер должны потерять все, что они когда-либо хотели и над чем трудились. Это нечестно. Я уже отказалась от своей... ради него. - Она указала на пекарню и на очередь, где стояли ее брат и сестра. - И ради нее тоже!
Я вытирал ее слезы.
- Детка, где же ваши родители? Такому парню, как он, сейчас нужно, чтобы отец наставил его.
Она горько усмехнулась.
- Хотелось бы мне. - Она нахмурилась и, если это было возможно, выглядела еще более несчастной.
- У вас их нет? - спросил я.
Встретившись со мной взглядом, ее глаза до краев наполнились печалью.
- Наши родители погибли в автокатастрофе три года назад. С тех пор я сама забочусь о них. А теперь он собирается сделать то же, что и я, и выбросить свои мечты из-за какого-то дурацкого образа альфа-героя, где ты заботишься о своих людях или что-то в этом роде.
По ее щекам текли слезы.
Я вытирал их, как мог.
- Женевьева, мне очень жаль. Я не знал.
Да, мне предстояло очень многое узнать о Женевьеве Харпер, и впервые я с нетерпением ждал и хорошего, и плохого. Крепко прижимая ее к себе, позволяя ей снова собраться в моих объятиях, я хотел быть человеком, который позаботится о том, чтобы ничего плохого не случилось. Потому что с ней я не видел ничего, кроме яркого, сияющего света там, где моя жизнь была всего лишь тусклым существованием.
ГЛАВА 7
Стойка на голове (Санскрит: Ширшасана)
Поза стойки на голове в йоге считается асаной среднего и продвинутого уровня и овладение ею может занять недели, месяцы и даже годы. Требуется невероятная внутренняя сила, чтобы правильно удерживать это положение, задействовав предплечья, макушкой опираясь в землю и вытянув ноги прямо к небу. Перевернутые позы обеспечивают приток крови к голове, что, как считается, улучшает память и вдумчивость, а также снимает напряжение и стресс.
ЖЕНЕВЬЕВА
Страдание. Все в доме Харперов избегали друг друга, не было ничего, кроме напряженных плеч, вздернутых подбородков и тихих вздохов, пока мы сидели за воскресным ужином. Я приготовила их любимые тако с индейкой. Даже решила сходить в сад и нарвать из маминого огорода немного свежей кинзы. По крайней мере, эта часть мамы еще жила с нами. Ее травы. Она любила работать в саду. Единственное, что я могла сохранить в живых, были травы, потому что я один раз в день просто опрыскивала их водой, держала подальше от солнца, и они делали свое дело. Остальная часть двора - не особо. С моим расписанием, я могла сделать лишь столько. Роуэн еженедельно косил траву, так что она была короткой и зеленой, а кусты пребывали в относительном порядке. Время от времени он обрезал разросшиеся вверх листья, но это не выглядело так тщательно, как это делала мама. Как бы то ни было, думаю, она гордилась бы тем, что мы смогли продержаться так долго, несмотря на то, что нам не хватало красоты и изящества ее рук садовника.
Я подала тарелки, но все смотрели на стены, на свои тарелки, но не друг на друга. Как только мы ушли со встречи с Трентом в пятницу, все ухудшилось. С тех пор мы с Роу постоянно ссорились. Он считал своим долгом, как хозяин дома, помогать обеспечивать семью. Хотя я не хотела, чтобы он упускал возможность быть ребенком, и я уверена, что наш отец с этим бы согласился. Веселиться, ходить на вечеринки, тусоваться с друзьями. Ему уже приходится помогать с Мэри, когда он не должен был беспокоиться ни о чем, кроме бейсбола и школьных занятий.
Роуэн не согласился, отсюда и ссоры.
Вдобавок к плохим флюидам в доме, Трент написал мне дважды, спрашивая время и день, когда у нас будет свидание. Наконец, я не выдержала и сказала ему, что мы можем поужинать в следующую пятницу. Он не был счастлив, что ему придется ждать целую неделю, чтобы встретиться со мной, что мне показалось странным. Разве у него не было наготове орды желающих женщин? Между нами не было никаких отношений. Он был волен встречаться с кем угодно. Я просто не хотела об этом слышать. Никогда. Я могла бы не возражать против свиданий с горячим бейсболистом, который встречается с другими женщинами, но я не хотела, чтобы это бросали мне в лицо. Я также сказала ему, что для меня важно, чтобы наше свидание прошло в тайне. Последнее, что мне было нужно, это чтобы папарацци распространяли ложь или инсинуации обо мне, когда у меня было двое маленьких, впечатлительных детей, о которых нужно было заботиться. Формально Роу был не так уж юн. Он выглядел как взрослый мужчина, но я знала, что это не так. За всей этой бравадой скрывался мальчик, потерявший родителей, и ему не хотелось, чтобы его старшая сестра надрывала задницу, удовлетворяя его прихоти.