Конан и Шимми с жалостью посмотрели на Прошина.
— Только дошло что ли?
А Иван-дурак добавил:
— Вот что моё звание с людьми делает!
После такого откровения, капитан Прошин впал в ступор. Причем, его занимал не столько вопрос, как отсюда выбраться, сколько, как он сюда попал. Размышления прервал звук мелодичного "дзинь", а следом упоминание загадочной русской матери. Капитан милиции встрепенулся и увидел, как Иван со слезами на глазах рассматривает осколки кощеевского алмаза. У Конана и Шимми отвисли челюсти, а Прошина разобрал смех.
— Правду про нас говорят, что не потеряют, то сломают! Вань, ты как умудрился?
— Дык! — высказал свою коронную фразу Иван, — В руках крутил, потом углядел внутри полосочку какую-то, хотел рассмотреть, а он, гад, взял и рассыпался! Чего я теперь Ваське подарю?
— Какую ещё полосочку? — интуиция, ни разу не подводившая Прошина, подсказывала: что-то здесь нечисто.
— Да, там внутри. Было. В камне.
— А сейчас она где?
— Пёс её знает! — пожал саженными плечами Иван. — Тут где-то.
Части пестрой мозаики, завертелись в голове капитана, постепенно складываясь в известную с детства картинку. В самом деле, по-другому и быть не может!
— Кощей, говорите, настоящий? — криво усмехнулся Прошин. — Ну-ка, ребята, давайте поищем на полу полосочку, что нам Ваня добыл!
— Рехнулся? — спросил Шимми у Конана. Тот утвердительно кивнул головой.
— Эх, вы! К первоисточникам надо чаще обращаться! Сказки, то бишь, читать! Ну-ка, Ваня, скажи, где смерть кощеева находится?
— За тридевять земель в тридесятом море стоит остров…
— Подробности опусти! Самый последний пункт расскажи.
— Чё опустить?
— Ладно, я сам. Короче говоря, смерть Кощея находится в яйце…
— Эх, Иван, не туда ты бил! — сокрушённо сказал Конан. — Не в челюсть надо было!
— … в котором спрятана игла! — возвысил голос Прошин, привлекая внимание. — Вот в этой игле и заключена смерть Кощея! Теперь поняли?
— Предлагаешь на остров отправиться? — деловито спросил Конан.
Только Шимми, кажется, уловил мысль капитана милиции. Его комичное личико вдруг озарилось пониманием.
— Ты хочешь сказать, что это яйцо я и украл?
— Ну, да! А полосочка, которую видел Ваня, не что иное, как игла с кощеевой смертью!
— Что ж ты молчал? — хором возмутились Иван-дурак и Конан и упали на пол, хлопая ладонями по камням.
— Но, как же так? — недоумённо спросил обезьян. — Носить на себе свою погибель? Не понимаю!
— Как раз всё логично! Кощей ведь не думал, что сюда заявишься ты и утащишь у него алмаз прямо с башки. С другой стороны, никому и в голову не придёт, что Алмаз Судьбы — это и есть то пресловутое яйцо.
Тем временем ползающие по полу гиганты обнаружили тоненькую иголку в щели между камнями.
— Вот она! — ликующе прокричал Иван и, мстительно ухмыльнувшись, сказал: — Всё, Кощеюшка, конец тебе!
С этими словами богатырь напрягся, чтобы надломить иголку.
— Он всегда мать упоминает? — спросил обезьян у Прошина.
— Да, — ошарашено ответил капитан, — и я тоже в таких случаях.
— У вас одна мать? — продолжал генеалогические исследования Шимми, но Прошин только отмахнулся.
Иван, могущий одним движением разогнуть подкову, не сумел сломать иглу, только пальцы порезал об острые края.
— Мальчишка! Дай мне! — с усмешкой сказал Конан. — Смотри и учись!
Однако вскоре и он озадаченно посасывал ранку на пальце. Игла по-прежнему была целёхонька. Прошин осторожно взял тоненькую железку и попытался согнуть — никакого эффекта. Спустя пять минут экспериментальным путем было установлено, что если положить иглу поперёк щели меж двух камней, после чего ударить по ней тяжелым комодом, то комод развалится на составные части.
Иван-дурак взглянул на мебельные осколки и сказал:
— Я в коридоре нехилую секиру видел. Ща принесу…
Никто не успел остановить его (впрочем, даже Конану вряд ли бы это удалось). Через пару минут Ваня вернулся, вооружённый здоровенным топором, отобранным у статуи рыцаря.
— Клади мелкую тварь! — злорадно поглаживая рукоять, сказал богатырь.
Прошин аккуратно положил иглу поперёк щели. Все отодвинулись к стенам, чтобы не мешать богатырскому удару. Ваня замахнулся и с хаканьем опустил секиру на зловредную иглу.
Грохот был, наверное, слышен даже в глубине замковых подвалов. От удара железа о камень вылетел такой сноп искр, что любители устраивать короткое замыкание в трансформаторных подстанциях умерли бы от зависти. Лезвие топора наполовину ушло в камень, а игла… осталась целой.