Шимми вздохнул и печально поглядел на сковороду с жареной картошкой. Иван хлопнул себя по лбу:
— Фу, совсем я с ума сошёл! В гости зазвал, а сам допрос устраиваю! Садись Шимми!
Обезьян мгновенно оказался за столом.
— Ух, наконец, я по-человечески поем! А то эти бананы, да апельсины мне уже поперёк горла встали!
— Я сейчас, — сказал Иван, спустился в подпол, вытащил оттуда приличных размеров мех и, заговорщицки подмигнув, спросил у Шимми: — Помнишь?
— Неужто эльфийское? — улыбаясь до ушей, воскликнул обезьян. — Я его с тех пор не пробовал — Агасфер, чтоб его жлоба разорвало, отобрал тот бурдюк, что вы мне сунули!
— Агасфер? — удивился Иван. — Кто это?
— Ты же его видел! — в свою очередь удивился Шимми. — В тот раз он караванщиком был, здесь он — хозяин цирка.
— Розенкрайцер?
— Он самый. Агасфер Каинович Розенкрайцер, чтоб он сдох! Так ведь не сдохнет никак…
— Просто, я не знал, что его так зовут. Имя странное, похоже на одного библейского персонажа…
— Вечный Жид, хочешь сказать? Он и есть!
— Ты и Библию знаешь? — изумился Иван.
— Библию не знаю, зато, к моему несчастью, знаю Агасфера!
— Значит, он отобрал у тебя бурдюк? А ведь его предупреждали…
— Поэтому и сбежал Агуша, когда тебя увидел. Уж чем-чем, а храбростью он никогда не отличался. Теперь весь караван на голове стоит! Все раздумывают, что дальше делать и кто руководить будет. А я, поскольку на дело гнать некому, к тебе в гости решил заглянуть.
— Это хорошо, что пришёл, — сказал Иван, разливая по кружкам тягучее эльфийское. — Только не понял: что значит "гнать некому"? Я думал ты — свободный художник.
— Был когда-то, — обезьян тяжко вздохнул. — Пока с Агасфером не встретился. С тех пор на него и работаю.
— А можно мне картошечки, — застенчиво осведомилась Мила. — Под вино, так сказать.
Иван хотел было спросить, как, мол, насчёт диеты, но подумал, что женщина всегда остается женщиной, даже в лягушачьей шкуре. Поэтому он молча отложил порцию для себя и Шимми, а остальное отдал жабе.
— Ну, за встречу!
Иван и Шимми чокнулись с ковшиком, который неловко держала Мила. Супержаба в один глоток осушила ковшик и громко вздохнула.
— Маловата посудка.
— И не проси! — Иван снова наполнил её ковш. — Это вино вообще наперстками пьют!
— Ты об этом Конану скажи, — рассмеялся Шимми.
Посиделки затянулись далеко за полночь. Точнее, почти до рассвета. Шимми рассказал Ивану и Миле как он попал в зависимость от Агасфера — тот опоил его вином и заставил подписать пергамент о добровольном рабстве. Услышав это, Иван недоумённо махнул рукой:
— Клятва, данная под принуждением, клятвой не считается! Убежал бы ты, и дело с концами!
— Нельзя, — покачал головой шимпанзе, — клятва была дана мною добровольно, хотя и по пьянке. Кроме того, подписано кровью.
— Тогда понятно, — квакнула Мила. — Нельзя ему, Иван, убегать.
— Ты помнишь содержание договора? — приступил к расследованию Иван.
Обезьян поморщился.
— Конечно, каждое слово!
— А не было ли там пункта, что если Агасфер сам покидает тебя, то контракт считается разорванным?
— Было, но только немного в другой форме. Мол, если Агасфер куда-нибудь исчезнет, я должен буду его найти и снова служить ему верой и правдой. А Вечный Жид, чтоб вы знали, только и делает, что кочует по земле, да бегает от старых неприятелей. Он, наверное, рекордсмен по количеству нажитых врагов. А мне каждый раз приходится отыскивать его. Поэтому, завтра-послезавтра, цирк свернется, и отправимся мы на поиски нашего бегуна… И я буду по-прежнему обчищать дворцы и замки во славу алчности Агасфера.
— Шимми, а почему ты берешь только металл? Мне сказали, что вчера ты на столе деньги оставил…
— Агасфер не верит в бумажные деньги! Говорит, золото всегда в цене, и серебро тоже. Потому я и не беру…
— Но ведь он мог бы на бумажные деньги купить драгметалл! Не понимаю!
— Его пару раз обманули при покупке — теперь он требует, чтобы я тащил к нему только золото и драгоценности.
— Отправил бы кого-нибудь из своих подчинённых…
— А он не верит никому! — ухмыльнулся Шимми. — В кабале у него только я — остальные обычные наемники. Агасфер утверждает, что все вокруг воры.
— Обычно так сами воры и говорят, — заметила Мила.
Иван вспомнил патетические высказывания полковника Трошина, бывшего начальника управления, арестованного за взятки и коррупцию, и молча согласился.