— Вы вдвоём в десять раз быстрее бы это сделали, — зевая с риском вывихнуть челюсти, сказал Людвиг. Конан промолчал — он спал.
Ваня и Грыст переглянулись — действительно, такими темпами они никогда не доберутся до нужного места. Пришлось им снова браться за инструменты, благо, что киммерийский двуручник можно было оставить в покое — после разбойников осталась уйма топоров. Пленённый в результате проникся горячей благодарностью к рыцарю.
На следующий день пленника усадили на печь, и Ваня с Грыстом устроили ему форменный допрос. Для начала они спросили, как его зовут.
— Филипп Красивый, — важно представился он, вздернув кудлатую бороду вверх.
— Красивый? — рот Грыста расплылся в улыбке. — Это кто ж над тобой так пошутил?
— Кто-кто, — мужичонка вдруг засмущался и покраснел, — Баба Яга наша.
— Так, Филька, а с этого места поподробнее! — оживился Иван, услышав про бабу Ягу. Уж так повелось, что старушки, обитающие в лесных чащобах, числились исконными врагами мирных поселян, царской власти и богатырей. Зато с Кощеем, да прочей нечистью дружбу водили! Или вот, с разбойниками! А Ваня, хоть пока и дурак, но всё же осознавал свою ответственность, как царского сына за то, что творится в землях русских.
Филька, благодарный за то, что его не только не съели, но ещё и накормили и напоили, охотно отвечал на вопросы. Оказалось, что разбойничья шайка в этих местах обитает давно, но с переменным успехом. Периодически они нарывались то на царских дружинников, то на богатырей одиночек, ищущих славы. Результаты этих схваток были одинаковы — шайка отгребала по-полной, а выжившие разбегались по лесам. Потом пострадавшие в неравном бою разбойники вновь собирались в доме Бабы Яги, она их подлечивала и снова отправляла продолжать нападения на честных граждан и торговцев (заметьте, даже разбойники разделяют эти две категории людей!!!).
— То есть, притон ваш у старушки находится? — уточнил Грыст.
— Ага, — мрачно подтвердил Филька, — у новой Бабы Яги.
— А старую куда дели? — спросил Конан, ехавший рядом с печью и внимательно слушавший разбойничьи откровения.
— А кто её знает! Старая села в ступу и улетела по делам. А вернулась уже другая. Мы, было, хотели её… а она… Короче, когда те, кто выжил, в себя пришли, признали её новой Бабой Ягой и нашим вожаком. Дерётся она так, что только держись! Правда колдовать она не шибко горазда, но такие зелья варит — закачаешься! А потом и упадёшь!
Услышав, что баба Яга руководит разбойничьей шайкой, Ваня помрачнел. Он слушал, слушал Фильку, а потом вдруг остановил самоходную печь.
— Ты чего? — Людвиг очнулся от дрёмы — конь его чуть не воткнулся в печь.
— Неправильно это!
— Согласен! — кивнул Грыст. — А что неправильно?
— То что мы разбойничье гнездо не разорили! Придётся возвращаться!
— Опять согласен. Заодно и зелье попробуем, — снова кивнул Грыст.
— Какое зелье? — спросил Людвиг, проспавший весь разговор с пленником.
— От которого качаешься, а потом падаешь, — пояснил ему киммериец, который тоже заинтересовался плодами работы неизвестного алхимика-самоучки.
— Это от Ваниной оглобли сначала качаешься, а потом падаешь, — проворчал Людвиг. — Можно никуда и не ездить. Только подковы стачивать.
— Ага, как в следующий раз за стол сядем, надо будет не забыть Ваню попросить огреть тебя оглоблей, — заметил Конан. — На пиве сэкономим.
Рыцарь быстро осознал, что удар дубины никак не заменяет кружку пива и покорно развернул коня в обратную сторону.
Вскоре богатырский отряд добрался до места, где разбойники так неудачно устроили на них засаду.
— Показывай дорогу! — скупо сказал Ваня.
Филька с сомнением посмотрел на печь.
— Не пройдёт она — там заросли да овраги.
Грыст спрыгнул с печки и сделал пару разминочных движений с поленом, случайно при этом сломав пару молодых берёзок. Конан вынул из-за спины двуручник и взмахнул им, срубив, как тростинку, березку толщиной с руку взрослого мужчины. Людвиг спешился и принялся копаться в тюках, пытаясь распутать доспехи и оружие из веревок и мешков. В конце концов рыцарь подозвал Фильку на помощь, и вдвоём дело у них начало двигаться гораздо быстрее. Ваня снял чурбак, висевший на боку печки, подошёл к трубе и с размаху затолкал деревяшку в дыру, для пущей надёжности пару раз побив кулаком. После чего попробовал вытащить — чурбак застрял наглухо!
— Порядок, можем идти! — Иван-дурак отёр о себя руки — на штанах появились две черные полосы сажи.