Это был самый скользкий момент плана.
— Из-под селедки, что ли? — спросил человек.
— С дерьмом. А три — чистые.
Ромс долго смотрел на Фому, силясь понять его план. Орки тоже замерли и смотрели на Фому. Наконец старший вздохнул.
— Хе-хе… — покачал головой. — Ну ты, Шаман, и даешь… — А затем упал на тюфяк и схватился за живот. Он хохотал долго и до слез. Когда поднялся, то, вытерев слезы, глубоко задышал, стараясь успокоиться.
Молодой орк не выдержал и крикнул:
— Отец, я не поеду среди дерьма! — И тут же получил от орка подзатыльник.
— Поедешь, Рыкул. Шаман дело говорит. Иначе мы отсюда не выберемся, а бочки золотарей никто проверять не будет. Да и ехать нам не больше часа, потерпим.
— Когда вывозят дерьмо из города? — спросил Фома.
— Да каждый день вывозят. Когда готовым нужно быть?
— Завтра к вечеру. Послезавтра утром тронемся в путь.
Человек задумался.
— Добавь золотой, — пробурчал он, — иначе не успею.
Фома раскрыл ладонь и протянул Ромсу золотую монету.
— Они у тебя из рук, что ли, растут? — удивленно спросил Ромс.
— Оттуда, — усмехнулся Фома. — Слышал рассказ о золотых руках?
— Нет. Что за рассказ?
— Да короткий. Если руки из плеч растут, значит, золотые.
— А откуда они еще могут расти? — удивленно спросил человек.
— Еще могут из задницы, — равнодушно ответил Фома.
— Это как?
Фома вспомнил нравоучения учителя:
— Если ты все делаешь хорошо, значит, руки растут из правильного места, а если делаешь все плохо, значит, как говорится, через задницу.
Ромс заерзал на тюфяке. Потом не выдержал и спросил:
— А как узнать, откуда они растут, если получается то хорошо, то плохо?
— А ты их чаще нюхай, — ответил широкоплечий орк и снова заржал в полный голос. — Если воняют дерьмом, то они у тебя из зада растут.
— Да ну вас… — Человек встал, а потом, не в силах преодолеть искушение, понюхал свои руки.
Теперь хохотали уже трое орков.
Человек ушел и вернулся поздно вечером. От него шла такая вонь, что орки проснулись. Широкоплечий возмущенно прорычал:
— Слушай сюда, бледнолицее дерьмо. Иди в баню помойся.
Фома его остановил:
— Не надо, Ромс. Потерпи, а то стражники не поверят. Как этот так? В бочках дерьмо, а ты им не воняешь. За терпение добавлю золотой. Только иди в другую пещеру.
Ромс хмыкнул что-то нечленораздельное и ушел. Фома крикнул вслед:
— У тебя все готово?
Из правой пещеры донеслось:
— Все, Шаман.
— Тогда завтра поутру выезжаем. Старухе пока не говори.
— Хорошо.
Утром они поднялись наверх. Фома отдал старухе золотой. Та его взяла и ушла за занавеску.
— Съезжаете? — спросила оттуда.
— Съезжаем, старая, — отозвался Ромс.
— Ох ты и воняешь, Ромс. Вот что значит связаться со степными шакалами. Ну, чтоб вы в повозке задохнулись, — напутствовала Рулла орков и пошла отворять двери.
Когда она проходила мимо Фомы, он молниеносно ухватил ее за шею. Старуха дернулась и повисла мешком в его руке. Фома осторожно опустил ее на пол.
— Ты зачем это сделал? — спросил Ромс.
— Она хотела сдать нас страже после отъезда, — ответил Фома. — И тебя, кстати, тоже. Так что в городе лучше больше не появляйся. Я ее усыпил.
— Это точно?
— Это было в ее ауре, — ответил Фома.
Человек кивнул, кинул неприязненный взгляд на старуху и пошел открывать запоры на двери. Пропустил орков и, когда они вышли, пробурчал:
— Постойте, я сейчас.
Вернулся он быстро. Ни Фома, ни орки не спросили, зачем он уходил.
Они подошли к повозке, запряженной парой старых кляч. Дырявый тент открывал вид на грязные вонючие бочки.
— Ваши в третьем ряду, — сообщил Фома. Орки, морща носы, перелезли через борта и, подняв бочки, уселись. Человек помог накрыть их бочками и, полюбовавшись на дело своих рук, сел на козлы.
— А ну, пошли! — стегнул он лошадей вожжами.
Лигирийская империя. Приграничная территория
Было раннее утро, проходящих и проезжающих туда и обратно через городские ворота людей было мало. У ворот дежурили скучающие стражники и маг. Ромс видел, что накануне вечером они, видимо, хорошо посидели за крепкой настойкой. Лица были помятыми и крайне недовольными. Один из стражников встал и подошел к повозке. Унюхав запашок, сморщился.
— Что ты за дурень! Дерьмище везешь с утра! — выругался он.
— Что там, Бертан? — спросил старший смены, не вставая с лавки.
— Золотарь дерьмо вывозит. Ну и вонища!