Зависший под потолком ангара, мех в очередной раз крутанулся вокруг своей оси и на мгновение замер ан высоте. Тут же из его рук-манипуляторов вырвались две яркие вспышки-молнии, протянувшиеся на десятки метров к стене ангара, в сторону толстых бетонных блоков-мишеней. От попадания последние эффектно разлетались в разные стороны кусками бетонной крошки и серой пылью.
В этот момент мех неуклюже вильнул в сторону. Гудящее пламя из двигателей исчезло и, беспомощно махая руками-манипуляторами, мех начал падать на землю. С оглушающим грохотом около тонны высокотехнологического металла обрушилось на бетонный пол.
Едва утих грохот и тревожные вскрики техников в ангаре воцарилась натуральная кладбищенская тишина. Техники, что сидели за испытательной аппаратурой, горбились и пригибались, стараясь сделаться незаметными. Глава лаборатории просто икал и хлопал глазами, замерев на месте. Более выразительным в этот момент было поведение боярина Вяземского.
— Что-о-о? — заорал он, потрясая кулаками и вырываясь вперед. — Что это такое?! — глаза боярина вспыхнули яростью. — Пол миллиарда рублей за это дерьмо? Пустышку мне хотели скормить, гниды? Землю жрать заставлю!
Услышавший это, глава лаборатории в ужасе заверещал и в отчаянии рванул в сторону ворот. Зря, конечно, он это сделал. Лишь стал для осатаневшего боярина отличной мишенью для его гнева.
— А-а-а-а-а… Хр-р-р-р, — рвавшийся из его груди вопль быстро сменился хрипом умирающего. — Хр-р-р-р-р…
Вяземский, маг-телекинетик запредельного уровня, с легкостью поднял многотонный бетонный блок и с силой опустил его на ноги ученого. Тот заорал с такой силой, что впору было уши закрывать.
Следом за начальником, к воротам бросился и техник, сидевший за пультом. Ему повезло гораздо меньше. Ведь он был пешкой, расходным материалом, в отличие от главы всего проекта. Пешку можно заменить другой пешкой. С ладьей, офицером и уж тем более ферзём это сделать гораздо сложнее. На начальнике лаборатории, по сути, держался весь проект.
Другой бетонный блок, брат-близнец первого, брякнулся прямо на голову незадачливого техника, давя ее, как переспелый арбуз. Все это, к счастью, позволило ему выпустить пар и успокоиться. В таком деле эмоции были крайне опасными.
— Вколите этому недоноску что-нибудь, — бросил Вяземский в никуда, прекрасно понимая, что его приказ будет тут же исполнен. — Через минуту он должен стоять передо мной, как огурчик.
Сам же пошел в сторону лежавшего на бетоне меха, из недр которого пытался вылезти оператор. Смятый механизм никак не хотел отпускать его, отчего человек в темном комбезе напоминал придавленную ногой извивающуюся каракатицу.
— Господин, господин, — тут же взмолился оператор, едва увидел, кто подходил к нему. — Я не виноват! Господин, я не виноват! Я же говорил им, что нужно делать что-то одно — или летать, или ставить поле, или применять вооружение. Новые амулеты совсем другое. Вот старые…
Вырвавшийся из плена металла, человек начал яростно тыкать в человекоподобные обломки, лежавшие перед ним.
— Они не могут действовать в связке. Мешают друг другу. Я же говорил им, господин! — едва не плакал он, глядя в сузившиеся глаза боярина и читая в них себе смертный приговор. — Говорил…
А тот, и правда, уже был готов прихлопнуть этого извивающегося перед его ногами человека, как никчемного таракана. Раз, и всмятку. Только зачем? Это ненужная трата ресурсов, а их и так не хватало.
Боярин резко развернулся и пошел назад. Его ждал тот, кто сможет ответить на его вопросы или, по крайней мере, попытается. Иначе, зачем баронской исследовательской лаборатории такой глава?! Это прекрасно понимал и сам искалеченный начальник проекта, сидевший на стуле с перевязанными культями вместо ног и обколотый обезболивающими по самые брови.
— Говори…, - негромко произнес боярин, смотря не на этот уже кусок мяса, а куда-то в сторону стены ангара.
Тот от усердия и желания заслужить прощение, наклонился вперед и еда не свалился со стула.
— Все работало. Все отлично работало. Вы же видели на прошлых испытаниях. Мы добились настоящего прорыва, — словно стреляющий пулемет затараторил он, снова и снова пытаясь поймать взгляд боярина. — Вы же сами видели… Все работало, как часы. Все было готов. Это прорыв, настоящее чудо. Никто и близко не подошел к тому, что удалось сделать нам.
У Вяземского недовольно дернулась щека. Признак характерный, плохой, означавший крайнюю степень неудовольствия. Не это боярин хотел услышать, совсем не это. Единственное, что сейчас могло его успокоить, это четкий и краткий ответ о причинах произошедшего. К счастью, для себя, глава проекта успел это сообразить.