— … Вся механика абсолютно готова и полностью исправна. Все дело в амулетах, точнее в их совместимости, — собравшись с мыслями, начал он уже говорить более размеренно и четче. — В начале работы над проектом, когда с нами был господин Бельский, работу амулетов удавалось синхронизировать. В какой-то момент мы вышли на одновременную работу семи амулетов…
Кто-то из свиты боярина, кажется его старший сын и наследник, негромко присвистнул от удивления. Честно говоря, его было можно понять. Синхронизация работы даже двух амулетов третьего порядка, не говоря уже об амулетах второго порядка, требовала не столько кропотливого труда его создателя-артефакторщика, сколько его особого чутья. В противном случае взаимовлияние нескольких работающих в непосредственной близости амулетов, в лучшем случае, нарушало их работу, а в худшем могло привести к взрыву. Сейчас же разговор шел о том, что в лаборатории удалось добиться синхронизации при работе целых семи амулетов первого порядка. Такого еще никому не удавалось сделать. По крайней мере сведения об этом в прессу не просачивались.
— Да, да, господин, вам не послышалось. В механизме одновременно были активны семь амулетов. Один питал движки, второй поддерживал постоянный силовой щит, третий подавал напряжение на плазменные орудия…
Однако боярин его уже не слушал. Все, что ему было нужно, он уже услышал. Выслушивание остального было лишь потерей драгоценного времени. Вяземский махнул рукой, давая понять, чтобы посторонние как можно скорее убрались из ангара. Остаться должен был лишь его старший сын, который и так это знал.
— Все еще хуже, чем я думал, — нахмурившись, произнес старый боярин, когда в ангаре остались лишь одни они. — Была надежда, что через несколько недель у нас будет полноценный рабочий экземпляр силового костюма. Эти недоумки уверяли меня, что они смогут решить все проблемы. Зря я на понадеялся на их слова…
В сопровождении сына, он медленно шагал к валявшемуся меху. Остановился. Несколько раз пнул обездвиженный металл ботинком. Тяжело вздохнул.
— Эта груда металла, на которую мы потратили почти пол миллиарда, без Бельского ничего не стоит… Ни единого гроша, — скривился Вяземский. — Кстати, ты помнишь, о чем мы с тобой недавно говорили?
Чуть помедлив, сын кивнул. Конечно же он помнил о пожелании отца, раздобыть любые наработки Бельского и скупить на корню все его патенты.
— Теперь нам придется этим вопросом заняться плотнее. У этого засранца, что сбежал от меня на небеса, обязательно должно было что-то остаться. Непременно… Такие люди просто одержимы своими идеями, работой. Дай им волю, не будут есть и спать, чтобы не отрываться от своего дела. Их записи все время должны быть под рукой. Понимаешь меня? В его доме обязательно что-то есть. Надо все перевернуть вверх дном…
В этот момент дверь ангара громко скрипнула и пошла вбок, обращая на себя внимание. Внутри появился широкий, поперек себя шире, мужчина, голова боярской дружины. Он поднял вверх коммуникатор, давая понять, что пришло важное сообщение. Едва дождавшись разрешавшего кивка от боярина, быстрым шагом подошел к нему. Боярин не любил пользоваться гаджетами, поэтому его личный коммуникатор носил его самый доверенный человек, глава дружины.
— Только что пришло…, - протянул он с поклоном.
— Ого-го, — не сдержался Вяземский, когда вчитался в первые строки сообщения от своего человека на одной из новостных станций. — В императорской гимназии прогремел взрыв. Число жертв пока неизвестно. Проводится эвакуация. На место прибыл сам император… На настоящий момент не известно лишь местоположение цесаревны, которая, предположительно, могла находится в районе эпицентра…
С задумчивым видом патриарх оторвался от коммуникатора и встретился глазами с сыном. Тот еле заметным взглядом обозначил вопрос, суть которого была им обоим понятна и без слов. Желать смерти княжны Анны мог либо полный глупец, либо настоящий враг императора. Вяземский же первым не был точно, а вот вторым, определенно, да.
— Нет, — одними губами ответил.
Эта мысль, конечно, приходила ему в голову. Что греха таить, не раз и не два он думал, что смягчить императора можно через одну из его дочерей. Княжна Анна всякий раз представлялась наилучшей мишенью, так как всем было известно с какой любовью император относился к своей младшенькой. Правда, дальше подобных мыслей Вяземский не заходил. И совсем непотому что вдруг у него просыпалось сострадание или нечто подобное. Отнюдь, нет. Все было гораздо прозаичнее. Просто он ещё не был готов. Начинать такую операцию, по иному это вряд ли можно было назвать, следовало только тогда, когда у него все будет готово. Без подготовки было полным безумием начинать податься с императором и теми, кто выступит рядом с ним.